Кольцо сжимается

В то время, как с виду налицо были признаки разрядки ситуации, конкуренты СА за кулисами продолжали разжигать страсти. По различным причинам как СС и рейхсвер, так и группировка младоконсерваторов среди сотрудников Папена нуждалась в открытом кризисе, и поэтому они запустили не спадающую волну сообщений, слухов и дезинформации о мнимых приготовлениях СА к перевороту. Переборщив, они впали в настоящую истерию, которая, в конце концов, захватила и Гитлера.

14 июня 1934 года Гитлер начал свой государственный визит в Италию. Во время этого визита Муссолини, кажется, настойчиво рекомендовал ему покончить с хаосом внутри своей страны и отстранить от дел потенциальных соперников, также как он сам это когда-то сделал. Впрочем, дуче занимал двуличную позицию, так как незадолго до этого он подстрекал Папена свергнуть нигилистический режим Гитлера, Рема и Геббельса и навести в стране порядок. После кровавой бани дуче, правда, был потрясен и заявил, что его немецкий коллега напоминает ему Аттилу и его гуннов. Все же Гитлер был обязан эти покойникам своим приходом к власти. При прилете назад приземлившийся на аэродроме Берлин-Темпельхоф «фюрер» заявил, что своей болтовней о Второй революции СА вносит  раздор между ним и «всеми здоровыми силами в Германии», под которыми подразумевались чиновничество, рейхсвер и предприниматели. «Я не Ленин. Я хочу порядка».

Во время затишья перед бурей 17 июня 1934 года прозвучала знаменитая марбургская речь Франца фон Палена, написанная Эдгаром Юнгом и задуманная как сигнал к началу младоконсервативной контрреволюции против левых национал-социалистов. План действий, разработанный, пожалуй, без ведома Папена, предусматривал введение Гинденбургом чрезвычайного положения, создание директории под руководством Гитлера и Геринга и устранение нацистских радикалов. Вице-канцлер, правда, вначале заявлял о признании власти Гитлера, но затем удар следовал за ударом: откровенное признание неудовлетворительного положения дел в Германии, необходимость союза между консервативными революционерами и национал-социалистами, ясный отказ от левонационал-социалистических экспериментов, управляемый рост вместо революционных потрясений, никакого коричневого коллективизма в экономике и обществе. Папен выступил за основанный на сословности новый порядок в качестве альтернативной модели возобновлению классовой борьбы, которое якобы заклинали партийные левые. Фактически он потребовал роспуска НСДАП как пережитка политической системы, основанной на партиях. Взору вице-канцлера представлялись примат государства, авторитарная сословная система и правовое государство вместо тирании. Его приверженность культуре христианского Запада и традиционализму может справедливо рассматриваться как следствие влияния Юлиуса Эволы, который также видел в фашизме промежуточную стадию к установлению нового порядка в Европе.

В министерстве пропаганды, в СА и в партии были горько разочарованы. Геббельс запретил распространение марбургской речи, хотя он, будучи министром, являлся подчиненными вице-канцлера. Агрессивная реакция министерства пропаганды с резкими публичными нападками на реакцию на различных массовых мероприятиях до предела накалили обстановку. Розенберг заметил, что агитатор образца 1928 года победил в Геббельсе министра. В речи, произнесенной в день солнцестояния, Геббельс самым решительным образом обрушился на реакцию, под которой подразумевались союзники из НННП, которые еще в 1932 году встали на пути НСДАП к власти (Папен, Шляйхер). Реакция не смогла оценить милосердия национал-социалистов, тем лучше она сможет оценить их суровость. Последствием марбургской речи стало то, что Геббельс договорились с Ремом «натравить» Гитлера на консерваторов.

18 июня 1934 года Герман Геринг побывал у Гитлера и уговаривал его не допустить открытого правительственного кризиса внезапным ударом по СА. Министр-президент Пруссии представил своему фюреру составленное шефом полиции группенфюрером СС Куртом Далюге досье. Чрезвычайно взрывоопасным материалом оказались контакты Рема с французским посольством,   которые как уже было упомянуто выше, проходили с одобрения Гитлера и министерства иностранных дел, указания на якобы существовавшие негласные связи начальника штаба СА с Грегором Штрассером и генералом фон Шляйхером и известие, что командиры СА Эдмунд Хайнес и Карл Эрнст разглашают то, что по-настоящему стояло за пожаром в рейхстаге. К этому добавилась обычная ругань Геринга. Гитлер и его могущественный вассал договорились, чтобы на собрании руководства 30 июня в Мюнхене привлечь к ответственности лидеров СА. Но как это сделать, рейхсканцлер все же себе не представлял. Между тем Геринг заявил на заседании прусского государственного совета: «Если фюрер пожелает Второй революции, тогда мы выйдем, когда он пожелает, на улицы. Если же он ее не пожелает, то мы задавим всякого, кто захочет осуществить ее вопреки воле фюрера». Это были первые откровенные угрозы и намек на готовность прибегнуть к насильственным мерам.

20 июня 1934 года (по другим источникам, 19 июня) Папен у Гитлера протестовал против того, что им помыкает подчиненный ему министр. Он заявил о своей лояльности, пригрозил своей отставкой и персональным докладом у Гинденбурга (который не мог более состояться). Гитлер попытался успокоить его и в резких выражениях отозвался о смутьянах из СА. Он поставил своего вице-канцлера о грядущем сокращении штурмовых отрядов и устранении их верхушки во главе с Ремом. Когда Папен под влиянием своего сотрудника Босе стал настаивать на аудиенции у президента, Гитлер решил упредить возможный союз Гинденбурга и младоконсерваторов. Экс-рейхсканцлер Брюнинг исчез в этот день из Германии после тайного предупреждения Геринга.

Когда Гитлер на следующий день оказался на аудиенции в резиденции Гинденбурга Гут-Нойдек, его встретили там военный министр Бломберг и генерал-майор фон Рейхенау. Военные в ультимативной форме именем рейхспрезидента потребовали от него выполнить свои обещания, данные Бломбергу, предпринять действия против СА и левого крыла партии и воспрепятствовать «Второй революции». В противном случае Гинденбург отказал бы ему в доверии, ввел бы в осадное положение и передал бы армии всю полноту власти. Военный министр опять стал соблазнять Гитлера должностью президента и приведением к присяге вооруженных сил его собственной персоне. После этого рейхсканцлер был допущен на короткую пятнадцатиминутную аудиенции у Гинденбурга, и тот его выпроводил: глава государства оказался более чем раздражен болтовней о Второй революции и указал на то, что сельские хозяева опасаются курса на коллективизацию. Во время торжественного переноса останков Карин Геринг в Каринхалле, который к этому времени вместе с представителями СС и рейхсвера уже составлял «расстрельные списки», вновь обсудили планируемый удар по руководству СА. В тот же день Геббельс встретился с Гитлером и Герингом в Темпельхофе. Несмотря на свои договоренности с Ремом, министр пропаганды тотчас же переметнулся и узнал, что уже надвигается буря. Геринг показал ему собранное Далюге досье, содержащее несколько резких высказываний видных функционеров СА в адрес гауляйтера Берлина.

23 июня 1934 года верховное командование вооруженными силами Фромма информировало подчиненные штабы о готовящемся по сведениям СД, гестапо и политике путче СА. СС, как сообщалось, находится на стороне рейхсвера, при необходимости в их распоряжение следовало предоставить оружие и транспорт. Позже в течение суток командование сухопутными силами фон Фрича приказало командующим военными округами принять меры предосторожности против угрозы путча со стороны СА. Итак, началась скрытая частичная мобилизация рейхсвера против ничего не подозревавших СА. Одному корреспонденту британской газеты «Ньюс Кроникл» Гитлер в этот день 24 июня заявил: «И когда речь идет о том, чтобы выкинуть за борт даже своих друзей с самых первых дней, то это должно произойти, если такая жертва оказывается необходимой для обеспечения движения вперед». Секретарь Брюнинга Тревиранус предупредил Эдгара Юнга о предстоящем ударе по всем оппозиционным силам, но тот, как всегда, наивно надеялся на защиту со стороны Папена и рейхсвера, и уже на следующий день он был арестован и заключен в концлагерь Ораниенбург, где в ночь на 1 июля 1934 года был казнен эсесовцами.

После того как ставленник Геринга, шеф полиции группенфюрер СС Далюге, исполняя обязанности министриаль директора (ранг высших чиновников в Германии – примеч. пер.) по вопросам работы полиции в министерстве внутренних дел, сообщил капитан-лейтенанту Пацигу, начальнику военной разведки, о воображаемом совещании командиров СА в Берлине по поводу подготовки путча (на следующий день Далюге сообщил о том, что якобы Рем отдал приказ СА вооружаться), военный министр Бломберг приказал отдельным частям рейхсвера 25 июня 1934 года быть в боевой готовности. Снова было сказано, что СС следует рассматривать как союзников рейхсвера. Гитлер намекнул Бломбергу, что он сведет счеты с руководством СА на предстоящем собрании командиров в Мюнхене. Гиммлер и шеф СД Гейдрих также поставили по тревоге подчиненных их командиров. В своей речи в Кельне Рудольф Гесс сделал ударение на том, что вся власть принадлежит Гитлеру, что вполне справедливо можно рассматривать как одобрение с его стороны действий против СА. Только Гитлер вправе определять ход и направление революции. Провокаторы будут пытаться использовать преступную игру с высоким названием «Вторая революция», чтобы настроить соотечественников друг напротив друга (подразумевались, конечно, СА) и, как он утверждал: «Если бы на то была необходимость ускорить развитие революционными методами, Гитлер бы издал такой приказ.

27 июня 134 года в Гамбурге Геринг предложил свои услуги в качестве палача: «Кто не оправдал доверия национал-социалистического руководства, тот «сошел с ума, и если однажды чаша терпения будет переполнена, тогда я нанесу удар». Геринг потребовал от всех фракций сплотиться вокруг фюрера. Рейхенау, Бломберг и Лютце теперь информировали рейхсканцлера о мнимых путчистских намерениях Рема. Гитлер, конечно, колебался в отношении того, как точно все провернуть. В Берлине началась подготовка к отправке СС-Лейбштандарта в Мюнхен. Гейдрих, Гиммлер и Рейхенау были естественным трио исполнителей предстоящей кровавой акции. Гиммлер и Гейдрих поставили в известность оберабшнит- и абшнит-фюреров СС и СД (абшнит – территориальная и воинская единица численностью 8-10 тыс. чел. в системе СС. Вышестоящая единица – оберабшнит – соответствовал военному округу. Данный термин использовался и в отношении подразделений СД – прим. пер.). В Берлине, что существует угроза «мятежа СА под руководством Рема». В этой попытке путча, как сообщалось, примут участие и другие антигосударственные элементы, которые также необходимо устранить.

На протяжении 28 июня все части СС были приведены в боевую готовность. Генерал-майор фон Клейст, бывший командующим гарнизона в Бреслау, вызвал к себе шефа СА в Силезии Хайнеса и потребовал от него объяснений. Хайнес заверил генерала, что не замышляет ничего недоброго. По его словам, СА приняли исключительно меры предосторожности против нападения со стороны рейхсвера, которого они так опасались. Клейст вылетел на следующий день в Берлин и указал Фритчу, Беку и Рейхенау на то, что Гиммлер стравливает армию с СА. Военное министерство никак не отреагировало, так как военные хотели полного устранение СА с целью беспрепятственного вооружения и занятия рейхсвером привилегированных позиций. Вопреки успокоительной информации, Фритч даже приказал подниматься по тревоге. Семь дивизий в Мюнхене готовились к уличным боям с коричневорубашечникам. При этом шеф общего отдела верховного главнокомандования доложил об обстановке так: только Силезии, Берлин-Бранденбург и Саксонии-Магдебург-Анхальт наблюдаются подозрительные приготовления СА. Правда, они частично вызваны мерами, предпринятыми СС и рейхсвером – понятно, что тревожные настроения распространяются. Из област и Вестфалия-Ганновер, где начальствовал Лютце, даже сообщалось, что СА готовятся к коммунистическому мятежу. Но никаких тревожных известий не поступало о частях СА в Баварии, а значит, из непосредственного окружения Рема. В этот день Рейхенау узнал, что группа Юнга и Босе задумала недоброе: Папен на аудиенции 30 июня должен был подтолкнуть Гинденбурга к принятию решительных мер. Гейдриху и Гиммлеру срочно сообщили об этом, что означало окончательный смертный приговор для рядя консервативных оппозиционеров. В разговоре с Розенбергом Гитлер в первый раз откровенно заявил, что он задумал удар по камарилье Папена.

Вечером 28 июня 1934 года Гитлер выехал в Эссен, чтобы присутствовать на свадьбе гауляйтера Тербовена и осмотреть предприятия Круппа. Здесь он, вероятно, и сообщил Тиссену и Крупу о предстоящих мероприятиях против СА. Так как Крупп прежде всего жаловался на вызванные службой частые прогулы работавших у него членов СА, он поставил его в известность о прекращении всякой боевой подготовки и крупных маршей. Одновременно Рем получил известие от своего фюрера, что тот 30 июня около 10 часов появится в Бад-Висзее. Геринг и Гиммлер еще не знали, хотел ли Гитлер провести генеральную чистку или только устранить руководство СА. На свадьбе Тербовена высокопоставленные представители промышленных кругов также жаловались на партийных левых и Геббельса, продолжавшего сеять волнение своими направленными против реакционеров зажигательными речами. Гиммлер информировал Гитлера, что Гинденбург примет Папена, и вновь сообщил, что назревает угроза путча СА. Теперь Гитлер решил заменить Эрнста Рема на Виктора Лютце. «Я накажу одного в наказание всем». Геринг получил приказ нанести удар по СА и консерваторам. Конкурент Рема, шеф отдела подготовки СА Крюгер воздержался от поездки на запланированное совещание руководства в Мюнхене, будучи явно кем-то предупрежден.

В «Фелькише Беобахтер» от 29 июня 1934 года появилась уже проникнутая торжественным настроением статья Бломберга: «Роль вермахта однозначна и ясна. Он служит государству, которое поддерживает из глубочайшей убежденности, и он находится в распоряжении его руководства, которое наделило его самым благородным правом, не только носить оружие, но и быть силой, облаченной безграничным доверием народа и государства... Боевое товарищество окопников мировой войны, которое Адольф Гитлер сделал основой новой народной общности, стало источником великой традиции, которую вермахт воспринял в качестве наследия старой армии. В неразрывном единстве со всем народом находится вермахт, с гордостью нося знак немецкого возрождения на стальном шлеме и униформе, исполненный самообладания и верности, следуя воле руководителей государства, фельдмаршала великой войны фон Гинденбурга, его главнокомандующего, и фюрера рейха, Адольфа Гитлера, который когда-то вышел из наших рядов и всегда будет оставаться одним из наших».

 

Мюнхен, 30 июня 1934 года

 

29 июня Гитлер вызвал в Бад-Годесберг Геббельса, уже дрожавшего за свою голову ввиду пугающего молчания Геринга о намерениях правительства рейха. Несмотря на свои недобрые предчувствия, имперский министр пропаганды оказался удивлен, что Гитлер хотел нанести удар не по правым, а прежде всего по СА. Будучи с 1926 года опытным оппортунистом, Геббельс (если бы все произошло по Розенбергу, его бы также отстранили от дел в рамках чистки) переметнулся, как всегда, стал подстрекать своего «фюрера» пойти еще и дальше и получил после настойчивых просб разрешение на участие в акции. После нового ложного сообщения из Берлина (Геббельс: «Мятежники вооружаются») Гитлер со свитой в час ночи 30 июня 1934 года вылетел на самолете в Изар. В то время как из Берлина и дальше продолжали приходить сомнительные известия о якобы шедшей мобилизации СА, в Мюнхене дело дошло до шумного собрания, в котором приняли участие многочисленные бойцы СА под командованием оберштурмбанфюрера Барта. Коричневорубашечники даже частично вооружились, среди них ходил лозунг: «Фюрер против нас! Рейхсвер против нас! СА, выходите на улицы!» Министр внутренних дел Баварии Адольф Вагнер, бывший одновременно мюнхенским гауляйтером, добился от ничего не подозревавших командиров СА Шнайдхубера и Шмида издания противоположного по смыслу приказа. Кто был виновен за волнения СА в Мюнхене, до сего дня неясно, возможно, это были провокаторы из числа сотрудников СД.

Правда, прежде всего Шнайдхубер был известен как яростный критик Гитлера. Как Шмид, он воображал, что фюрер и рейхсканцлер оказался в дурном обществе генералов, а его настоящие друзья, по их мнению, сидели в Коричневом доме. После прибытия Гитлера оба командира СА были разжалованы и арестованы. Рейхсвер и СА выступили и заняли ключевые позиции в Мюнхене, в то время как всерьез поверивший в путч СА Гитлер в ярости направился в Бад-Висзее. Находившиеся в пансионате «Хансельбайэр» (ныне отель «Ледерер») Рем и его товарищи, ничего не подозревая, отпустили свою штабную охрану в Мюнхен и были без проблем арестованы, как и все приехавшие на совещание руководства командиры СА.

После арестов был составлен список находившихся в Мюнхене видных деятелей СА. Шеф саксонских штурмовиков и министр-президент барон Манфред фон Киллингер был собственноручно вычеркнут Гитлером из этого списка, зато им было приказано казнить шесть находившихся в заключении в Штадельхейме командиров СА. Убийство Эрнста Рема не предусматривалось, но вслед за этим непонятным образом почитавшийся как икона движения Рудольф Гесс лично вызвался застрелить начальника штаба СА. Впрочем, Гесс был также и инициатором убийства Эдмунда Хайнеса. Вначале Гитлер намеревался пощадить Рема из-за его заслуг. Командир Лейбштандарта Зепп Дитрих, к чьим достоинствам в ту пору явно не относилось обсуждение бессмысленных приказов, действовал, как автомат, хотя он по его собственному признанию совершенно не понимал, что происходит. Начальник тюрьмы Кох напрасно пытался помешать убийствам. Однако он не смог добиться, так как Вагнер принадлежал к числу злейших врагов Рема, а баварский министр юстиции Ханс Франк не пожелал вмешиваться.

Первыми расстались с жизнью Ханс Петер фон Гейдебрек (особый комиссар СА в Померании и шеф тамошных СА) и Август Шнайдхубер (шеф СА Мюнхена и мюнхенский полицай-президент), затем Вильгельм Шмид (группенфюрер СА Хохланд, пресс-секретарь в баварском министерстве внутренних дел), Ханс Эрвин граф Шпрети (адъютант Рема), Эдмунд Хайнес (обергруппенфюрер СА в Силезии и полицай-президент в Бреслай) и группенфюрер Ханс Хайн. После казни Гейдебрека и Шнайдхубера Зепп Дитрих отстранился от дел («С меня достаточно»).

Гитлер отправился вместе с Геббельсом в Берлин, и все же Гиммлер, Геринг и Гейдрих сумели его переубедить: Рем означал постоянную угрозу для режима. Приказ о ликвидации поступил коменданту лагеря Дахау бригаденфюреру СС Теодору Эйке и начальнику его охранной команды оберштурмбанфюреру СС Михаэлю Липперту. Приказ в отношении Эрнста Рема сообща выполнили Эйке и Липперт 1 июля 1934 года в 18.00 в камере 474 тюрьмы Штадельхейм. До этого он отказался от предложения покончить с собой в течение десяти минут: «Я не сделаю Адольфу такого подарка!».

В то время как в казино, принадлежащие рейхсверу и СС, также как и в салонах крупной буржуазии вылетали пробки из бутылок шампанского, по всей стране шли облавы, аресты и обыски, направленные против частей СА и проводившиеся как СС, так и полицией. Жертвами были, во-первых, представители СА и консервативной оппозиции, а во-вторых, старые политические противники национал-социалистического движения. После устранения руководства СА в Большом округе Мюнхена начались неконтролируемые акции СА с по крайней мере еще 22 трупами. Среди убитых были сепаратист и монархист Отто Баллерштедт, бывший баварский государственный комиссар Густав риттер фон Кар, Бернхард Штемпфле (отредактировавший в свое время некоторые места в «Майн Кампф»), доверенное лицо Эрнста капитан в отставке Пауль Пепбайн, католический публицист Фриц Герлих (которого невзлюбили из-за опубликованного им очерка, в котором доказывалось, что Гитлер принадлежит к восточно-монгольской расе, «так как он воплощает не нордический принцип свободы, а азиатский деспотизм»), бывший начальник штаба Грегора Штрассера Александр Глясер, несколько коммунистов, приват-секретарь Рема Мартин Шецль, Карл Центер (который, будучи хозяином Братвурстглекля» знал подноготную нацистов времен их борьбы за власть) и штандартенфюрер Юлиус Уль. Трупы убитых в Штадельхейме, Дахау и других местах были сожжены в крематории.

 

Берлин

 

По переданному ранним утром Геббельсом из Мюнхена условному слову «Колибри» начались расправы в Берлине. Земельная полиция, СС и гестапо внезапно стали наносить удары с 11 часов. Гейдрих лично посылал расстрельные команды, и местами казней среди прочих стали подвал здания на Принц-Альбрехт-штрассе и бывшее военное училище Берлин-Лихтерфельде. В противоположность скорее спонтанной резне в Мюнхене здесь мы имеем дело с тщательно подготовленной волной насилия. Геринг приказал посадить Папена под арест как обвиняемого и этим спас его от эсесовской команды. Все же убийство вице-канцлера за рубежом вызвало бы резко негативную реакцию. Казни в Берлине происходили большей частью 1 июля 1934 года, в то время как Гитлер со спокойной душой пил чай в компании в саду рейхсканцелярии. В этот же день Геббельсу было поручено сделать сообщение по радио. Министр пропаганды объявил Гитлера спасителем отечества. Рем и его сообщники угрожали делу созидания и вступили в сговор с реакцией и заграницей. Геббельс даже объявил кровавую баню Второй революцией, которая случилась иначе, чем ее задумывали «путчисты». В последующий дни он энергично выдвигал тезис, что Гитлер действовал на абсолютно законных основаниях.

По именам известны двадцать пять жертв акции в Берлине. Среди них оберрегирунгсрат Херберт фон Бозе, Эдгар Юлиус Юнг и Эрих Кляузенер, бывшая правая рука Шляйхера генерал-майор в отставке фон Бредов, группенфюрер СА Георг фон Деттен (начальник отдела верховного командования СА и шеф всех комиссаров СА в Пруссии), группенфюрер СА Карл Эрнст (командир берлинских СА и комиссар СА в Берлин-Бранденбург), оберфюрер СА Ханс фон Фалькенхаузен, группенфюрер СА Фритц фон Крауссер, генерал в отставке Курт фон Шляйхер, Грегор Штрассер, начальник медицинской службы СА штандартенфюрер Эрвин Виллайн и адъютант Эрнста оберштурмфюрера Даниель Герт (летчик, награжденный орденом «Pour le merite»). Иногда дело доходило до самоуправства со стороны СС, которые не долго думая уничтожали людей, которых нужно было только арестовать. Это справедливо прежде всего в отношении Грегора Штрассера – Гитлер был вне себя от ярости. Возмущен был и Геринг, когда он узнал об истинных масштабах деятельности СС и ходатайствовал у Гитлера, чтобы он срочно приказал остановиться. Правда, Гейдрих и Гиммлер тянули с выполнением этого приказа в течение дня, чтобы свести свои счеты и навсегда заставить замолчать опасных оппозиционеров.

Полностью вне всякого контроля кровавая баня проходила в Силезии, где группенфюрер СС Удо фон Войрш (начальник оберабшнита СС «Юго-восток», и что забавно, назначенный Ремом комиссаром СА в Нижней Силезии) сводил старые счеты, и подчиненные ему командиры следовали его примеру. Здесь была по крайней мере 21 жертва. Но не все стали участвовать в убийствах: оберабшнитсфюрер «Северо-восток» Эрих фон ден Бах-Зелевски успешно саботировал резню, также как оберабшнит СД «Север». В Вюрцбурге члены СС затянули с передачей арестованных до окончания кровавой оргии. Национал-коммунист Рихард Шерингер был посажен под арест представителями рейхсвера и таким образом спасся.

Капитан Эрхардт скрылся с двумя пистолетами в лесу. Так как высланная для его ликвидации команда СС предпочла охотно вернуться назад, боевого командира фрайкора его товарищи смогли переправить в Австрию. Бывшая правая рука Грегора Штрассера Феме-Шульц, будучи тяжелораненым, сумел ускользнуть от ищеек в черной униформе. Ему удалось скрыться и, спасенный Герингом, он вынужден был удалиться в изгнание. Основатель гестапо Рудольф Дильс и Бернхард-Вильгельм фон Бюлов, как государственный секретарь в министерстве иностранных дел знавший о контактах Рема с французами, были также вычеркнуты Гейдрихом из расстрельных списков Геринга. Штандартенфюрер СА Фриц Клопе, бывший главой союза «Вервольф», исчез в концлагере. Бывший командир фрайкора Герхард Россбах был арестован, подобное же случилось с бывшим активистом «Оберланда» Беппо Ремером и бывшим исполняющим обязанности главы «Стального шлема» Теодором Дюстербергом. Был наложен запрет на публикацию текстов неудобных современников, таких как Фридрих-Вильгельм Хайнц. Советник Рема по экономическим вопросам Генрих Гаттино выжил только потому, что было приказано прекратить расправы. Сомнительна преданная Вернером Бестом история, согласно которой Гейдрих составил еще один расстрельный список с именами двух десятков национал-революционеров, таких как Карл С. Петель, Эрнст Никиш, Ханс Церер и Эрнст Юнгер. Сотрудник СД Бест, которому об этом сообщил Граф Ревентлов смог все же помешать осуществлению этого замысла.

2 июля 1934 года Гитлер получил телеграмму от рейхспрезидента Гинденбурга: «Из полученных мною сообщений я вижу, что Вы благодаря решительным действиям и личной храбрости пресекли в корне все изменнические происки». День спустя через издание закона Гитлер, министр юстиции Гюртнер и министр внутренних дел Фрик нашли правовое оправдание для кровавой бани как миры для защиты государства для «отражения изменнических атак». Закон этот с юридической точки зрения даже не имел силы, так как не был подписан чахнущим Гинденбургом, как это предусматривалось конституцией. Все чиновники и судьи промолчали или согласились с оправданием расправы, равным образом как и такие юристы, как Карл Шмит и Теодор Маунц, бывший главным лизоблюдом. Молчание исходило и от церкви, а об удовлетворении, охватившем офицерство, партийцев и буржуазию, уже было сказано выше. 13 июля Гитлера выступил с двухчасовой речью перед рейхстагом, в которой оправдывал свои действия.

«Из бесчисленных слухов и из заверений и объяснений старых верных товарищей по партии и командиров СА вынес впечатление, что несознательными элементами готовится национал-большевистская акция, которая бы обрушила на Германию неописуемые бедствия». Охраняемый телохранителями из СС рейхсканцлер выступил  в роли защитника морали, хотя ему давным-давно было известно о камарилье гомосексуалистов вокруг Рема. На тему обвинений в государственной измене было еще замечено, что Гитлер был в курсе заграничных контактов Рема, и он одобрял эти контакты.

На заседании рейхстага не хватало десятка депутатов: они были казнены эсесовцами. Биограф Папена Иоахим Пецольд указывает на поразительное сходство всего содержания речи Гитлера с марбургской речью Папена: общее налицо. Благодаря кровавой резне лета 1934 года, даже хотя она частично вышла из-под контроля, Гитлеру удалось окончательно новый властный компромисс в «Третьем рейхе»: партия, рейхсвер и крупная буржуазия были единодушны касательно ключевых моментов внешней и внутренней политики. Снова в движение эти властные отношения пришли еще раз только с четырехлетним планом 1936/37 гг.

 

Жертвы «путча Рема»

 

Количество жертв долгое время были склонны преувеличивать. Явно ненадежный как источник Отто Штрассер сообщал только об 262 обитых в Берлине и 900 по всей стране, историки ГДР исходили из цифры в тысячу жертв. Основываясь на неполных сведениях. Нынче профессиональные историки говорят об около 200 убитых. Некоторые люди, которые считались или считаются убитыми, как, например, Хайнц Оскар Хауенштайн или Герхард Россбах, все же однозначно выжили. Правда, новый начальник штаба СА Виктор Лютце в частном разговоре со своим заместителем обергруппенфюрером Юттнером назвал цифру в 1200 погибших. Между тем, известны имена 90 убитых, 87 мужчин и 3 женщины. Можно предположить, что в концентрационных лагерях и рабочих кварталах были и еще жертвы, напомним здесь только, что после «путча Рема» в ночь на 10 июля 1934 года в концлагере Ораниенбург – снова по приказу Эйке – был повешен Эрих Мюзам. Прежде всего, местным властям приказывалось без возражений принимать любую названную СС, гестапо и полиции причину смерти. Лютце писал в своем дневнике: « Одного нашли где-то с дырой в затылке в лесу, другого связанного по рукам и ногам в пруду. «За что?», - спрашиваешь себя, «За что?» - раздаются постоянно голоса, полные боли и ярости. Жуткая глава в истории!»

 

Чистка и обуржуазивание партии

 

Эта акция была направлена также и против левого крыла партии, даже гауляйтеры, такие как Кауфман, Брюкнер и Карпенштайн пережили обыски, проводимые СС и полицией. Было отстранено руководство являющейся источником беспокойства Организации национал-социалистических производственных ячеек, распущенный национал-социалистический профсоюз был включен в состав Трудового фронта и партийной организации. Ряд бывших активистов бюндиш и партийных левых, таких как Вернер Ласс или Иоахим Хаупт, были исключены из гитлерюгенда. Виктор Лютце поручил именно Курту Далюге чистку остэбельских СА. Политическое управление, управление высшего образования, пресс-служба и министерское ведомство верховного командования СА были распущены. Занимались этим Далюге и соответственно Рудольф Гесс, который являлся главным вдохновителем политической чистки. Чистка затронула и партийную организацию: Брюкнер, гауляйтер Силезии и Карпенштайн, гауляйтер Померании, были расстреляны, Готфрид Федер исчез бесследно, Кох из Восточной Пруссии и Хильдебрандт из Мекленбурга удержались только с трудом. Последний после кровавой резни из отчаяния предпринял попытку самоубийства. К началу 1935 года были смещены 40.153 целлен-, ортсгруппен- и крайсляйтеров, всего 20% руководителей времен борьбы за власть. В то же самое время новыми людьми были замещены должности 53,1% крайсляйтеров и 43,8% ортсгруппенляйтеров. СА были полностью разоружены под контролем СС. Все вооруженные формирования и корпус СА-фельдегерей были распущены, все уполномоченные и комиссары СА отозваны. С поглощением моторизованных частей СА НСКК стал самостоятельным подразделением. Отдел допризывной подготовки Крюгера был изъят из подчинения СА и прямо подчинен Гитлеру. Шеф ОП потерял из-за этого свою организацию, к тому же начальник штаба Лютце вовсе не был сторонником развязанного теперь эсесовского террора, который не знал границ. Крюгер потерял связь как с СА, так и с партией, его ведомство было включено в состав вермахта в рамках курса на перевооружение. После роспуска ведомства 1 февраля 1935 года он вернулся в СС, членом которых он первоначально был. Вермахт не оставался никоим образом единственной силой, уполномоченной на ношение оружия: с поглощением большой части старой земельной полиции образовалось вакантное место. Режим нуждался в силах для подавления внутренних беспорядков, и тогда полиция порядка (Ordnungspolizei) была укомплектована членами СС, к этому добавились вскоре войска СС (SS-Verfuegungstruppe) как элитное формирование и основа будущих Ваффен-СС.

По приказу Гитлера прошла чистка всего командного состава СА. Несколькими волнами до начала второй мировой войны было отстранено 1900 командиров, всего 18% командного состава времен борьбы за власть. Членам охранных отрядов шаг за шагом навязывался бюргерский моральный кодекс, из командиров выгоняли тех, кто нарушил супружескую верность, а также тех, кто совершил преступление, связанные с собственностью, или преступления насильственного характера. Отстранены были все, кто жил в гражданском браке, а также должники и дебоширы. Подобные поступки стали основанием для исключения и рядовых членов СА. Прежде всего, не оставалось более места для призывов к революции. Наконец, на членов СА все больше оказывали давление с целью побудить их к вступлению в партию, но организационное прикрепление к НСДАП было в основном завершено только весной 1938 года. Жизнь организации все больше протекала на глазах у общества, и так умерла заставлявшая вспомнить о ландскнехтах скульптура штурмовиков. На место хулиганов пришли скромные, дисциплинированные и привычные к лишениям участники маршей, которые наряду со службой в СА выполняли свои профессиональные и гражданские обязанности. До сентября 1934 года и СА было исключено 300 тыс. чел. При приеме новых членов предпочтение отдавалось лицам от 18 до 21 года и отслужившим в вермахте. Выходить из организации были обязаны все, кто приступал на службу в вермахт или находил работу на новом месте жительства.

СА выродились до уровня физкультурного объединения допризывной подготовки. И все же на протяжении лет урезанная и оставшаяся не у дел партийная армия сохраняла склонность к насильственным акциям, направленных прежде всего против евреев и католических организаций, иногда на крупных партийных мероприятиях дело доходило до стычек между различными частями СА. В некоторых местах Старым Бойцам (Alten Kaempfer) еще долгое время не удавалось устроиться на работу, капитал мстил им. В одной жалобе за 1935 года было сказано: «В промышленности за немногими исключениями отказываются принимать членов СА на работу. Старый штурмовик для господ-предпринимателей является нежелательным сотрудником. Эти господа не оценят, если этот штурмовик в подобающей для члена СА открытой форме скажет им правду». В некоторых местах, например, в Гамбурге. Безработица среди коричневорубашечников как раз весной 1935 года достигла своего высшего пункта. Реальность Третьего рейха, такая как она представлялась «левым» национал-социалистам, не имела ничего общего с глянцевым гитлеризмом Рифеншталь и «Вохеншау».

С расправами в июне закончился кризис фазы складывания гитлеровской диктатуры. Хозяйственники избавились от страха перед зревшим в народе недовольством. Чувство облегчения, испытываемое ими, выразила «Дойче Бергверксцайтунг» от 8 июля 1934 года: «Хозяйственники приветствовали приход к власти национал-социалистов прежде всего потому, что они для своей созидательной работы крайне нуждались в покое, порядке и безопасности. Это было бы поставлено под вопрос, если бы честолюбивым группам и кликам было бы позволено развязать борьбу за власть. Активное вмешательство позволило избавить хозяйственников от этой угрозы, и они спешат выразить свою благодарность за это».

Хене писал: «У многих эта кровавая суббота запечатлелась в памяти даже больше, чем роковое 30 января 1933 года, день, когда Гитлер пришел к власти в Германии. Только так называемый путч Рема означал конец времени борьбы нацистов за власть, он превратил когда-то многоликую НСДАП в один лишенный собственной воли пропагандистский инструмент диктатуры фюрера и привел к установлению системы господства, которая из пребывающей в неопределенности, еще республиканской Германии сделала Третий рейх».

«Я живу с полностью сомкнутыми губами, как в прямом, так и в переносном смысле. Я больше так не могу. Определенные события стали для меня последним ударом. Ужасная трагедия! Как великолепно начиналось, и как грязно выглядит это сегодня! Но до конца еще далеко» (Готфрид Бенн).

 

Рихард Шапке, пер. с немецкого Андрея Игнатьева