«Мы являем вам ценность, которая стоит выше, чем уважение к жизни. Это не свобода и не демократия. Это Япония, земля нашей истории и традиции, Япония, которую мы любим» (Мисима, Гекибун (Манифест)).

Мисима занимает особенное положение среди героев этого подходящего к концу мрачного столетия, ибо он был декадентом. После своего изнеженного детства он обнаружил в себе садомазохистские склонности гомоэротической направленности и вследствие этого открыл для себя западных декадентских авторов, таких как Томас Манн. Средь его ролей драматурга, фотомодели, первого из поэтов и политического журналиста он следовал все же своему подлинному призванию: свидетельствовать о вечной Японии в единственной еще возможной форме: чистом утверждении Вечного через смерть преходящего.

Он не был земным архангелом, как Кодряну, аскетическим козлом отпущения, как Рудольф Гесс, воинственным Буддой, как Унгерн-Штернберг. Он был писателем-декадентом, который доказал, что даже из этого низшего пункта возможно подняться до уровня героического. Постижение принципов, на которых покоятся порядок, традиция и патриотизм, обязывает вследствие этого к деятельности. В «Хакагурэ», руководстве самурайской философии, написано: «Набешим-самурай не нуждается ни в силе духа, ни в таланте; чтобы выразить это в одном слове: достаточно, чтобы у него была воля, нести княжеский дом на собственных плечах».

И Мисима комментирует в своей подборке из «Хакагурэ» этот источник энергии, который доступен всем людям сильной воли: "Йохо (автор Хакагурэ) указывает на то, что здесь идет речь о великой изначальной силе, которая побуждает людей к их деятельности. Если нормальная жизнь ограничена добродетелью скромности, то из ежедневных упражнений не может вырасти идея дела, которое бы превышало по силе эти упражнения. Она нуждается в высоком уровне самоуверенности и одновременно убежденности, что можно самому в одиночку нести дом на собственных плечах. Как и греки, Йохо знал вполне достаточно о колдовстве, блеске и ужасе того, что называют die Hybris (Мисима. К этике дела).

Эти Hybris есть то, чего сегодня не достает. Каждый, кто еще вообще в состоянии воспринимать наше падение в глубину, кажется полагает, что другие должны были бы что-то делать, или пока другие ничего не делают, его собственная деятельность была бы бессмысленной, или следовало бы сперва 1000, затем 10 000, затем 100 000 собрать, или, или, или – и ничего не делается".

Мисима отправился 25 ноября 1970 года только с четырьмя сторонниками-студентами в элегантной, им самим же придуманной униформе в штаб японской армии, сделал последний «литературный доклад» в форме призыва к государственному перевороту, обращенного к собравшимся солдатам и доказал верность своим принципам через высочайшее свидетельство в японской форме сеппуку, «вспарывания живота». «Давайте возвратим Японии ее истинный облик и давайте умрем. Или вы хотите сохранить жизнь и позволить душе погибнуть?» Сердцем истинного, имперского образа Японии является император, тенно. Он – посредник между небом и землей, сердце японского народа. Осуществление им государственных полномочий может происходить исключительно через свое существование, свое бытие. Как человек он представляет людей перед богами и как божество богов перед людьми.

Так как тенно не действует, но он есть, он нуждается в защищающих его организациях, мужских союзах, воинах, которые делают возможным осуществление им его имперской власти. Одно из таких – «Общество щита – Мисима основал в 1968 году. Две пары студентов, для которых Мисима сам придумал современную униформу, прошли обучение, носящее более спортивный, чем военный характер, на базе японских сил самообороны у подножия священной горы Фуджи. Их лояльность была сконцентрирована не на Мисиме – но через него на тенно!

Эти современные самураи, как и старые, были спаяны не через заслуги добродетельной жизни, но возможностью добродетельной смерти: это смерть ради нации и ее высочайшего воплощения: тенно.

Задача таких боевых товариществ заключается поэтому ни в достижении политических целей, а в совместной смерти. Политические последствия – а у Мисимы были, естественно, представления о политической теории – оказываются побочным продуктом чистого деяния. Чистое деяние является высочайшей формой приближения к мудрости чистого бытия тенно. Так как в прозападном, демократизированном, деградирующем обществе современной Японии традиция больше не присутствует, совершение сеппуку имеет в дополнение аспект жертвы, которая может и должна повлечь за собой возвращение, восход Солнца Японии. Внутренний восход Солнца Мисима предвосхитил в одном из своих последних романов:

«Исао сделал глубокий вздох, погладил себя по телу левой рукой, закрыл глаза, чтобы направить острие удерживаемого правой рукой кинжала на место, указываемое пальцами левой, и со всей силой правой руки нанести удар. Точно в тот миг, когда клинок пронзил живот, позади век Исао взошел сверкающий красный диск Солнца (Мисима. Под военным богом).

Мисима имел за собой солидарную карьеру писателя, которая началась со скандальной книги эротической окраски – «Исповедь маски». Он занимался бодибилдингом, охотно танцевал с мужчинами и бил свою жену. Не то, чтобы его занятия не имели связи с его философией и, наконец, с формой его смерти – нет, они только слишком отчетливо отражали его попытки приближения к красоте, силе и смерти. Земными средствами их можно только показать, но не осуществить. В смерти самурай может осуществить вечные принципы, если раньше он прошел через внутреннюю трансформацию, которую мы с Юлиусом Эволой разделяем на четыре стадии: 1. Сделать себя господином над внешними впечатлениями и побуждениями (мужская аскеза); 2. Осуществлять собственную власть по отношению к организму – стойкость (соответствует военному образованию в более узком смысле); 3. Контроль над страстями и чувствами в форме внутренней уравновешенности; 4. Притупление чувства «я» или освобождение от него (Юлиус Эвола. Путь самурая).

Как раз вместе с этим освобождением, с отказом от самомнения приходит готовность к героической смерти в битве, так же как и к сеппуку. Не каждый, кто кончает жизнь самоубийством, является обрученным со смертью. Свадьба со смертью должна быть подготовлена и назначена. Здесь не бывает неудачи, как показывает эта сцена короткого диалога между обер-лейтенантом и студентом, сочувствующем путчу из «Под военным богом»:

- Восстание Божественного военного союза окончилось неудачей, Вам это не кажется?

- Не было неудачи.

- Вы находите? Ну, и чем же Вы обоснуете Ваше мнение?

- На мече, - ответил Исао, не произнеся больше ни слова.

Обер-лейтенант молчал некоторое время. Казалось, он обдумывает следующий вопрос про себя.

-Ну, если я все же хочу знать, чего Вы больше всего хотите?»

Бормоча, но решительно объяснил Исао:

-На виду у Солнца…на крутом утесе во время восхода молиться поднимающемуся диску… смотреть на сверкающее море, стоя под старой, почтенной сосной – и убить себя мечом… Это было бы самое мое заветное желание.

Пер. с немецкого Игнатьева А.