От Спарты перейдём к Афинам. Попытаемся выяснить, почему именно этот греческий полис  внёс столь большой вклад в историю Греции, достиг столь высокого развития, и поныне считается классическим образцом политической демократии и вообще предтечей западной цивилизации во всех отношениях.

Об Афинах написано очень много. В отличие от Спарты, которая вызывала у историков полярные оценки, афинская история оценивалась, зачастую, только через восторженную апологетику. Действительно, здесь наблюдался  расцвет торговли и ремесла, культуры, политической демократии и военной доблести. Именно афинской истории принадлежит целая галерея выдающихся исторических деятелей, каждый из которых достоин всяческих восхвалений, и намного опережал своё время в политике, войне, искусстве или философии.

 

Но, не смотря на своё, казалось бы, бесспорное превосходство, передовые Афины, так же как и архаическая Спарта не справились со своей исторической миссией и не стали центром объединения Эллады.  Хотя все предпосылки к этому были. Следовательно, и у Афинского общественного устройства была своя «ахиллесова пята».

Для данного исследования Афины интересны прежде всего тем, что на примере их развития и становления можно проследить всю эволюцию отношений собственности, как в чистом лабораторном эксперименте.

Действительно, если в Спарте развитие собственнических отношений пытались затормозить законы Ликурга, то в Афинах, напротив, они прошли все стадии своего развития и вместе с политической надстройкой в виде рабовладельческой демократии достигли своей классической полноты в период правления Перикла.

В связи с этим попытаемся выяснить вопрос о том, что такое политическая демократия?

Связана ли она неразрывно с отношениями собственности или с какой-то определённой стадией собственнической формации? Возможна ли демократическая диктатура? Является ли любая коллегиальная власть демократией?

Афинская  Аттика, в отличие от спартанской Лаконики, была гораздо скудней плодородными землями. Дорийское вторжение Аттики не коснулось. Жители её принадлежали к племенам ионийцев и не знали господства пришлой военной и землевладельческой знати.

Именно из-за сочетания этих факторов позиции аграрных латифундистов – аристократии – среди афинян были слабее. Малоземелье Аттики привело и к тому, что во время общегреческого кризиса перенаселения, значительная часть афинских жителей стала активно вовлекаться в торговлю и  ремесло. За счёт этого количество городских жителей стало быстро расти и появился достаточно большой слой демоса – городского населения, не связанного напрямую с сельским трудом. Естественно, между ним и землевладельческой знатью разгорелась острая борьба за власть. В собственнических полисах, как мы выяснили, ранней границей перехода от родовых отношений к классовым является появление писанных законов. Право в этом случае становится общедоступным и выходит из сферы монопольного его толкования советом племенных старейшин и жречества.

Законы Драконта, датируемые 621 г. до н.э. - первое законодательство Афин. Характерно, что красной нитью через это уложение проходит отстаивание прав частной собственности.

Право Драконта вводит смертную казнь за её попрание – даже за покражу плодов из чужих садов. Жестокость этих законов стала нарицательной  - отсюда выражение «драконовские меры». Ясно что Драконт не ввёл сам эти правила, а просто письменно зафиксировал уже имеющуюся практику. Это даёт ясное представление о том, что в VII в. до н.э. Афины уже являются классическим собственническим полисом с развитым представлением об имущественном праве.

Причём характер афинского политического правления  в тот ранний период носил явно аристократический характер. Широко была распространена долговая кабала и ростовщичество. Большинство мелких крестьянских хозяйств находились в долговой, почти рабской, зависимости у крупных земельных собственников, которые одновременно являлись и политической властью в городе.

Естественно, это вызвало острейшее напряжение социальной борьбы. Афины, как и многие греческие полисы в ту переломную эпоху, находились на грани социального взрыва. Попыткой смягчить остроту противоречий было законодательство Солона – одного из уважаемых и образованных жителей Афин, который был избран, по сути, для того чтобы написать новое законодательство, являвшееся так же и конституцией города.  О законодательстве Солона историками написано очень много. Вдаваться в широкий его обзор не будем – вычленим главную суть. Солон отменяет долговое рабство – отныне гражданин полиса мог отвечать за долги только своим имуществом, но не личной свободой. Во-вторых в доступе к политической власти вводятся имущественные классы, в зависимости от статуса в гражданском ополчении.

Больше прав получают выступающие на войну в качестве кавалеристов – то есть знать, поскольку содержание боевого коня было очень дорогим и являлось признаком самого высокого статуса. Затем шли ополченцы гоплиты – тяжеловооружённая пехота; для покупки полного доспеха тоже надо было иметь немалые средства. Меньше прав получают бедняки, идущие на войну в качестве лёгкой пехоты и вспомогательных войск.

Законодательство Солона, хотя и не сняло остроту противоречий между аристократией и демосом, во многом революционно. Оно воплощает в себе все базовые принципы собственнической общественной формации. Главное -  это законодательно вводится понятие гражданского общества. Запрещение порабощать граждан за долги фактически манифестирует собой появление у жителей полиса неких незыблемых и неотторжимых прав, превосходящих собою даже право частной собственности Полноправных жителей Аттики законодательство Солона делает свободными гражданами.

В связи с этим необходимо отметить, что любое, даже собственническое, общество в своём развитии приходит к некоему ограничению прав частной собственности. Поскольку доведённые до абсолюта собственнические отношение подразумевают собою состояние войны «всех против всех», что фактически невозможно. На этой почве и возникает общественный договор.

Это правила, которые вводят конкуренцию между индивидами в некие ограничительные рамки закона, более или менее широкие, хотя бы запрещающие во имя прибыли убивать себе подобных. Правда распространялись в древности эти правила, чаще всего, только на членов своей гражданской общины.

 Законодательство Солона – это классический пример возникновения общественного договора на базе собственнических отношений: богачи вынуждены были добровольно ограничить свою власть ради сохранения социального порядка.

Кроме того, реформы Солона утверждают правила доступа к власти, которые окончательно отменяют все принципы родового общества. Отныне причастность к управлению в гражданской общине допускается только через службу в военном ополчении. Но фактически это означает имущественный ценз, поскольку в ту эпоху статус в армии определялся наличием дорогого военного снаряжения. Категория войск, в которой служит гражданин, становится одновременно его имущественным цензом на право голоса.

Эти принципы, которые были утверждены законодательно древнеафинским реформатором (гражданские права и доступ к власти на основе обладания имуществом) лежат в основе собственнической кастовой формации с древнейших времён и до наших дней.

Необходимо отметить радикальные отличая конституции Солона от права спартанского реформатора  Ликурга. Законы афинянина были направлены в будущее, то есть фактически были переходом от первой стадии собственнических отношений (землевладельческой олигархии), ко второй –  широкой причастности к власти торговой и ремесленной прослойки. Характерно, что сам Солон был купцом и  путешествовал по нуждам торговли даже в Египте. Его реформы – это торжество города над селом. Хотя большинство зажиточных афинян, даже богатея за счёт торговли, были связаны с землёй: имели  родовые земельные участки.

Законодательство же Ликурга – это, наоборот, возвращение в прошлое, частично даже в родовое общество, и знаменуют собою полный и радикальный  поворот от города с его соблазнами к селу и исключительно аграрной собственности.

Необходимо отметить, что современники – афиняне того времени, вряд ли отметили революционность законодательства Солона и заложенных в нём принципов. Скорее всего даже сам реформатор об этом мало догадывался и новизна принципов его права была вызвана насущной необходимостью, а не общественными теориями.

Но положения в Афинах это не спасло -  законодательство по сути было компромиссным и  не удовлетворило никого: ни аристократию, привилегии которой были ограничены, ни демос, положение которого радикально не улучшилось. В итоге Афины не избежали такой формы политической борьбы, как тирания. Вождь крестьян-бедняков и городского демоса Аттики Писистрат силой захватил власть в городе и установил своё единоличное правление, опирающиеся на широкие слои и остриём своим направленное против аристократии. В итоге многие представители именитых родов вынуждены были спасаться из Афин бегством и жить в изгнании долгие годы.

Здесь необходимо отметить, что тирания, как форма победы  демоса над аристократией вообще была очень характерна для греческих городов-государств. Фактически ни один крупный торгово-ремесленный полис (где демос был многочислен) не избежал тирании. Власть аристократии была прочна только в малоразвитых аграрных полисах, где городские слои не составляли большинства. Проходила борьба народа со знатью порой в виде острейших противостояний двух партий с переворотами, расправами над политическими врагами и жестокими казнями. Взаимная ненависть обитателей одного и того же города достигала порою точки кипения. Тирания – личная власть лидера, опиравшегося на народные массы, против знати, была характерным методом борьбы демоса за свои политические права. Необходимо отметить, что термин тирания вовсе не нёс у греков изначально того отрицательного значения, которые мы сейчас в него вкладываем. Тирания означала просто личную власть одного человека, опирающегося на широкую поддержку своих сторонников.

Но здесь может удивить некоторое несоответствие. Как лидер демократической партии может быть тираном, а значит врагом свободы?

Не скрыто ли в этом некое противоречие. Ведь демократия – это борьба за свободу.

И здесь необходимо отметить, что понятия, которые в нашу эпоху считаются слитными и нераздельными: свобода и демократия –  на самом деле принципиально различны.

Начнём с вопроса - а что же такое политическая свобода? Никакой абстрактной свободы не существует. В капиталистическом, т.е. собственническом обществе свобода есть ни что иное, как конкуренция представителей разных форм собственности в борьбе за политическую власть.

Разные формы собственности (землевладельческая, финансовая, промышленная) сейчас, как и в античную эпоху,  имеют представительство в виде различных партий, и их политическая конкуренция создаёт эффект существования свобод. Сразу надо отметить, что подобная свобода всегда сводится к правлению узкой имущественной олигархии и передачи власти внутри её небольшого круга. На широкие слои населения подобная свобода никогда не распространялась и не распространяется. И те, кто не имеют собственности (капитала – земель, предприятий и другого имущества, приносящего прибыль) к этой политической свободе, чаще всего, оказываются никак не причастны. Более того, этот политический либерализм, зачастую прямо враждебен широким народным слоями и служит причиной их разорения и угнетения. Так зачастую бывало  в странах запада с крестьянством, которое при установлении подобной «свободы» массово разорялось, а городской пролетариат жестоко эксплуатировался. И всегда либерализация отношений частной собственности, в том числе в нашу эпоху – расширение её сферы действия (хотя бы даже путём снижение налогов), как правило приводит к ущемлению положения тех слоёв,  которые данной собственностью не располагают (урезание социальных расходов).

Демократия же –  это правлении в интересах большинства. И чаще всего она напрямую связана с диктатурой, обязательно ограничивающей свободу собственности и её политическую конкуренцию. Демократия при её полном воплощении неизменно приводит к авторитарному правлению и ущемлению прав крупных собственников.

Если взять наиболее известных вождей демократии в истории  -  Перикла, Цезаря, Робеспьера, Рузвельта: все они в большей или меньшей степени являлись, если и не тиранами, то политическими вождями с почти диктаторской властью. Ни один из них не оставил свой пост с помощью выборов – либо умерли в период правления, либо были убиты политическими врагами.

Посему необходимо разоблачить существующий ныне миф о демократии и свободе. Эти вещи на самом деле взаимоисключающие. Подлинная демократия –  это враг свободы. А политическая свобода – конкуренция собственности в борьбе за власть, принципиально антинародна (то есть антидемократична). Греческие тирании –  это яркий пример подобных демократических диктатур.

Но ведь демократия (в том числе и существовавшая в Греции),  ассоциируется у нас с народными собраниями, парламентаризмом, выборами, свободой слова и т.д.

Действительно, когда положение класса собственников становится относительно стабильным, то широкая имущественная олигархия предпочитает зачастую отказаться от крайностей тиранической и диктаторской власти.  У буржуазии в эти относительно стабильные и благополучные периоды имеются и некие лишние средства, что бы подкармливать гражданскую городскую бедноту и этим обеспечивать её лояльность и своё спокойствие. Но даже в периоды относительной стабильности и процветания, когда к власти может допускаться довольно широкий слой собственников, подобная политическая конструкция является лишь олигархией, пусть и достаточно широкой. И большинство полноправных граждан остаются лишь «болельщиками» в политическом соревновании, либо используются в качестве массовок политических партий за мелкие подачки и в реальном управлении и распределении благ, связанных с ним не участвуют.

Но даже в стадии наибольшего расцвета собственнических формаций, во все периоды истории, несложно заметить, что подобная, якобы «демократическая», широта доступа граждан к власти была относительно редким явлением. Чаще всего в развитых торговых факториях правила узкая олигархия богатого купечества, из десятка другого семейств, которой даже не приходила в голову мысль делиться этой властью не только с городской беднотой, но и мелкими собственниками.

Посему надо признать, что причастность широкого слоя собственников, а не только крупных капиталистических воротил, к политической власти возможна лишь в том обществе где большая часть населения вовлечена в товарное производство – наличествует широкий слой мелких собственников, достаточно образованных и активных, с которыми просто нельзя не считаться: то, что на западе называется средним классом. Когда такого слоя нет или он не составляет подавляющего большинства, никакая (даже относительная) демократия невозможна.  В Афинах, как полисе не только торговом, но и ремесленном, экономика которого была ориентирована на экспорт (даже продукты сельского хозяйства в большинстве были экспортными – вино и оливковое масло) смогла сложиться подобная  широкая прослойка, которую можно условно определить, как средний класс (он же гражданское общество). Посему этот город и вошёл в историю, как образец демократии. Большинство же городов-государств формации собственников в истории, не только греческих но и финикийских и средневековых итальянских, ганзейских были в значительной мере лишь торговыми факториями, специализировавшимися на посреднической торговле, и власть принадлежала там узкой купеческой олигархии - о демократии речи даже и не шло, поскольку «средний класс» там не составлял подавляющей политической силы.

Именно поэтому широкая имущественная олигархия и её конкуренция между собой, то, что принято называть политической свободой, невозможна, допустим, в России. Слой собственников у нас традиционно малочислен, относительно других групп населения слаб и если бы политическая власть оказалась у него в руках, то он просто не справился бы с ней. Демократия в России обречена неизменно перерождаться в диктатуру и этой тенденции видимо не изменить. Поэтому идейная борьба в России возможна только между различными проектами диктатур, как кстати и в большинстве промышленно не развитых стран мира.

Потому что вовлечь в товарное производство гигантские миллиардные массы Азии и Африки просто невозможно, разве что только в том случае, если бы можно было сбывать эту  продукцию инопланетянам в больших количествах. Следовательно, правление касты собственников и те либеральные ценности, которые она несёт, возможны лишь для небольшого процента населения земли. Попытки насадить эти ценности всему человечеству являются утопией, обречённой на провал.

И здесь необходимо сделать небольшое теоретическое отступление. Ещё античные мыслители пытались классифицировать политические модели управления разных обществ, в целом выделяя три господствующие системы власти – монархия, олигархия, демократия. Эти  формы господства кажутся на первый взгляд совпадающими с кастовыми типами власти. Действительно, кажется что для касты воинов, которая базируется на власти насилия, более  характерна монархическая форма политического устройства. Правление же касты собственников тяготеет к демократии, а жречество чаще всего правит, как некая теократическая олигархия.

Но эта схема неверна. Мы выяснили, что и для правления касты собственников демократия является редкостью. Чаще всего политическая модель власти собственности –   это правление более или менее широкой имущественной олигархии, а порой  и откровенной личной диктатуры, опирающейся на широкие слои граждан – мелких собственников

 Скорее монархию, олигархию и демократию можно определить, как правление одного, правление немногих  и правление многих. Причём все эти три типа  политического устройства могут встречаться в рамках любой из кастовых систем. Кастовая система воинов может осуществляться в виде правления одной личности -  деспота, вождя, монарха, но может быть и представлена некоей олигархией – советом высшей феодальной знати, как коллегиального орган знати (князей, бояр, нобилей, баронов и прочих возможных разновидностей феодалов) - примеров таких в истории масса. Возможна и военная демократия – союз воинов, совместно решающих все вопросы и выбирающих себе лидера (яркий пример такого устройства – казачество и Запорожская Сечь в частности или военная демократия дружин викингов).

То же самое мы наблюдаем при правлении касты собственников  - здесь возможно единовластие (пример: греческая тирания, как тип демократической диктатуры или узкая имущественная олигархия крупных собственников). Может существовать и относительно широкая имущественная олигархия, с борьбою разных партий (которую часто ошибочно называют демократией).

В теократической модели мы тоже можем встретить все три элемента политического устройства – правление одного (первосвященника, царя-жреца ит.д.). Особенно ярко это  жреческое единовластие можно наблюдать на примере института папства. Также может существовать некая теократическая олигархия – коллегия, консистория, синод. И наконец религиозная демократия  представляется, чаще всего, институтом соборов.

Таким образом единовластие, как и широкая коллегиальность правления, не являются сами по себе синонимом чего-то негативного или позитивного: одно может плавно перетекать в другое в рамках одной и той же общественной системы. Может меняться и скачкообразно в зависимости от внутренних и внешних вызовов, но при этом принципиально не меняется система властных отношений, представляемая правлением той или иной кастовой элиты – воинами, жрецами, собственниками.

 Именно поэтому в исторических оценках встречаются многочисленные противоречия, когда историки с линейкой оценок и ценностей своего времени пытаются примерять её на историю других эпох.

Допустим, сторонники современной буржуазной демократии и поборники свободы часто идеализируют античность, видя в ней некий архетип вышеназванных  ценностей. Но при этом попадают пальцем в небо, будучи неспособны объяснить, почему схема «свобода  равна демократии» в античности совершенно не работает. Допустим, вождь партии популяров – демократ Цезарь стал основателем императорской власти. Тираноборцы же, убившие Цезаря – Брут, Кассий и другие сенаторы –  защищали вовсе не абстрактную свободу, а привилегии сенаторской рабовладельческой знати - того слоя, который отравлял существование всем прочим римлянам, разорял крестьян, притеснял бедноту, славился своей продажностью и злоупотреблениями.

Плебс и городские голодранцы античности, гордые своим «гражданством» были при этом злейшими врагами рабов и никогда их не поддерживали во время восстаний. Восставшие же рабы, когда им удавалось захватить власть на большой территории и фактически основать своё государство, как это было на римской Сицилии в I веке до н.э., вовсе не стремились к республиканским свободам, а сооружали общественное устройство во многом напоминающее восточную деспотию.

Но вернёмся к Афинам VI века до н.э. Вождь демоса Писистрат захватил власть в полисе и установил режим личной тирании. Правление его, однако, опиралось на право и законодательство - кодекс Солона при нём действовало в полной мере. Демократичность его политики заключалась в том, что он раздал много земель своих бежавших политических врагов аристократов бедным крестьянам, и этим подорвал экономическую базу крупной земельной собственности. Диктатор покровительствовал торговле и ремеслу, что так же вывело городской демос на роль лидирующей экономической силы. В интересах бедноты Писистрат вёл большое государственное строительство, давая этим  возможность заработка малоимущим. Именно при Писистрате Афины становятся тем, чем они были последующие века – крупнейшим торговым и ремесленным центром. Малоземельное крестьянство  при  его правлении активно начинает осваивать городские специальности, товарное производство. Город расширяется ремесленными кварталами.

Это был оригинальный ответ Афин на общегреческий кризис перенаселения. Этот полис основывал относительно мало колоний – большинство свободных рабочих рук устремились в нишу ремесла (особенно гончарного) и торговли.

Правление Писистрата не было гладким и сопровождалось разными политическими перипетиями. Бывал он и изгоняем, затем снова захватывал власть. Но в целом продержаться  во главе города ему удалось около тридцати лет и  умер он своей смертью. Но наследственный принцип в Афинах не восторжествовал. Сыновья его не обладали выдающимися политическими талантами своего отца - тирания была свергнута. Сын Писистрата Гиппий бежал к персам. 

При этом в свержении тиранической власти объединились как  часть знати, так и демос.

Аристократы в Афинах уже не могли не считаться с возросшими силами городских слоёв и предпочли долгосрочный союз с демосом против тирании борьбе с ним. Именно этот союз земельной знати и городского купечества, а не ожесточённое противостояние, как это зачастую было в других полисах, определил прочность строя афинской демократии. При этом один из знатных родов – Алкмеониды стали фактически вождями демократической партии, дав Афинам целый ряд крупных общественных деятелей: например  законодателя Клисфена, великого вождя Афинской демократии Перикла.

Торжество демократии (а точнее широкой имущественной олигархии, основанной на конкуренции политических партий) в Афинах было закреплено законодательно. Этот строй утвердился фактически с реформ Клисфена.

 Законодательство этого политика предусматривало замену родовых объединений – фил –  территориальными. В этих объединениях происходили выборы и решался вопрос о законности предоставления гражданства. То есть филы стали фактически  территориальными избирательными округами, а не родовыми союзами, как раньше, что подрывало влияние аристократии и ликвидировало районную обособленность афинских политических группировок.

Клисфен также реформировал старые властные учреждения. Некоторые из них, подобно Спарте, явно произрастали из родоплеменных институтов. Допустим, афинский ареопаг, как и спартанская герусия был вариантом древнего совета старейшин. Он комплектовался из архонтов – выборных глав полиса, после истечения срока их полномочий. Ареопаг являлся  верховной судебной инстанцией. Новшества заключались в том, что древний родовой совет – буле  заменялся Советом Пятисот. Их избирали ежегодно, по пятьдесят от каждой филы. Советники были чем то вроде правительства. Период правления их назывался пританией, а сами советники – пританами. Треть их постоянно находилась в здании собрания на Агоре. Каждый день из своего состава советники избирали притана, на это короткое время он становился символическим правителем страны – получал печать и ключ от храма, где хранились архивы и казна.

Пританы обладали правом собирать народное собрание и определять ему повестку дня. Собрание традиционно происходило на холме Пинкс, здесь собиралось по несколько тысяч человек. Полноправных граждан даже в самый расцвет Афин было не более сорока тысяч. Хотя сам полис в своём максимальном развитии достигал примерно двухсот пятидесяти тысяч человек населения. Остальные жители были рабами и метеками (приезжими, не имевшими гражданских прав). Так что Афинская демократия даже в период своего расцвета распространялась лишь на очевидное меньшинство жителей города. В народных собраниях участвовали регулярно не более нескольких тысяч человек: занятые трудом ремесленники и крестьяне не часто могли посвящать себя многочасовым прениям, хотя право взять голос на собрании принадлежало каждому гражданину. К тому же за выполнение общественных должностей не платили, поэтому занимать их мог только богатый человек.

Клисфен также ввёл должности стратегов (коллегию из десяти человек, избиравшихся на год) – командующих войском и заведующих всем, что касается обороны. В сферу их деятельности входила и внешняя политика. Избираться на этот пост можно было неограниченное количество раз, в то время как архонтом можно было стать только единожды. Поэтому пост стратега становился постепенно ключевым в государстве. Имущественные классы, введённые Солоном, Клисфен оставил вне прикосновенности. Бедняки – феты –  имели право голосовать, но не могли быть избраны на государственные посты.

Спартанцы, верные своей политике поддержки аристократии, с тревогой следили за торжеством демоса в Афинах. Они вторглись в Аттику и даже заняли Акрополь, опираясь на аристократическую группировку в самих Афинах. Демократы и Клисфен бежали. Но разлад в стане своих союзников, конфликт между спартанскими царями, коих, как мы помним, было два и враждебное отношение Афинян, грозившее восстанием, вынудило спартанских интервентов удалиться восвояси. Так новое общественное устройство в  городе восторжествовало и могущество Афин стало неумолимо возрастать.

Следующий этап истории города и всей Греции был связан с нашествием персов. Эта героическая эпопея и роль в ней афинян достаточно описана во множестве исторических произведений, как научных так и художественных. Этот период совпадает с деятельностью ещё одного величайшего полководца и реформатора – лидера демократов Фемистокла.  Хотя новшеств в законодательство он привнёс не много, вся политика Фемистокла шла в направлении укрепления влияния демоса, повышения его политической роли и превращения Афин в могущественную морскую державу. Именно по предложению Фемистокла весь доход с общественных серебряных рудников был пущен на строительство многочисленного флота. Преобладание флота в афинской стратегии вызвало, в том числе, сильные политические изменения. Если для службы в тяжёлой пехоте нужны были немалые средства - для покупки доспеха, то на флот матросами и гребцами широко брали гражданскую бедноту. Таким образом, роль небогатых слоёв в обороне города резко возросла, соответственно вырос и их политический статус. Второе начинание Фемистокла было также стратегически не маловажным. Это строительство так называемых «Длинных стен»: полосы укреплений, связавших сам город, находившийся на некотором удалении от побережья, с  морским портом Пирей. А поскольку осадная техника была в ту эпоху очень несовершенна, то это делало Афины укреплением, которое становилось практически невозможно взять в полную блокаду. Фактически «Длинные стены», как бы отрывали город от суши, превращая его в морскую цитадель, почти  неприступную, с учётом того, что афинский флот господствовал на море. Во время вторжения персов Фемистокл проявил себя и как гениальный полководец. Победа общегреческого флота, главным ядром которого был афинский, над флотом персов при Саламине представляла собой чудо военной стратегии.

Фактически Фемистокл использовал против персов их же численное превосходство – скученность грузных финикийских судов, на которых шли в бой персы, мешала их манёвру  и превращала в лёгкую добычу для более манёвренных греческих кораблей.

Но, хотя Фемистокл фактически спас и свой родной город и всю Грецию (после поражения при Саламине положение персов стало во многом безнадёжным), современники отплатили ему за это чёрной неблагодарностью. Судьба Фемистокла во многом повторила судьбу спартанского полководца Павсания – победителя персов в сухопутном сражении при Платеях. Опасаясь популярности Фемистокла и роста его личного влияния, его враги объединились, начав фактически травлю героя и подвергнув его, в конце концов, изгнанию и преследованию. Спасения Фемистокл, по иронии судьбы, вынужден был искать у персидского царя. Царь же, надо отдать должное его царскому великодушию, не только не наказал его, но стал другом знаменитого политического беженца и сделал своим советником – своего рода «экспертом по грекам».

 В греко-персидских войнах лидерами общегреческого сопротивления стали два полиса – Афины и Спарта. Но плодами своей победы они воспользовались по разному. 

Если спартанцы существенно повысили свой авторитет среди греческих полисов, но общественная система их не изменилась и статус остался прежним, то Афины использовали свой военный триумф по «полной программе». После Греко-персидских войн этот город превращается в центр самой настоящей морской империи. Афины с опорой на свой могущественный флот стали ядром широкого военного и политического союза греческих полисов - «Делосского морского союза», который в ходе своего развития всё более попадал под централизованную гегемонию Афин.

Спартанский «Пелопоннесский союз» был достаточно рыхлым образованием. Каждый из городов, входящих в него, имел двойной оборонительный договор с главою союза - Спартой. В остальном союзники не несли никаких обязательств, вплоть до возможности войны разных членов союза между собою

Афиняне же расширили свои права в отношении союзников настолько, что те постепенно превратились в подданных. Обязанность выставления военных контингентов и кораблей для союзников была постепенно заменена выплатой высокого денежного взноса в кассу союза.

Средства эти шли на содержание исключительно афинского флота. Затем эта касса плавно переехала с острова Делос, где был заключён союз, в сами Афины, превратившись в постоянный налог с союзников, шедший в афинскую казну. Метрополия свободно вмешивалась во внутренние дела своих союзников, поддерживая везде политические группировки демократов, и всецело на них опираясь. Власть Афин была настолько велика, что они даже начали переселять своих бедняков на земли зависимых полисов – выводить клерухии. Так складывалась Афинская морская империя.