(aus Ernst Niekisch: Europaische Bilanz, Potsdam: Rutten und Loening 1951).

Лишенный предпосылок, не обремененный феодально-сословной традицией буржуазный экономизм юной Америки вскоре соединился с умственно-аристократическим типом техника: типы священника и философа были восприняты как рудиментарные придатки. Захватнический натиск на мир в экономической сфере слился воедино со стремлением к победе техники над природой, результатом явилась экономическая и политическая мощь с неслыханной способностью одерживать победы. Не было вещи, которой нельзя было дать цену, не было трудности, для преодоления которой нельзя было отыскать успешных средств и путей. Это была в всех отношениях земля безграничных возможностей, и то, что казалось невозможным, стало возможным сделать. Старая Европа обладала устойчивым  чувством границ  и замкнутым в рамках этих границ своеобразием, касательно человеческих качеств также. Молодая Америка не знала границ, качества человека не интересовали ее, они были отжившим хламом, утешением  для тех, кто был погружен в малое  и должен был обнаружить очарование малым. Где нет границ, там имеют наметанный глаз только на количество, за далью манит еще более далекое, за большим огромное, гигантское Малое и тесное достойны  презрения; здоровье сохраняют потому, что никакая тяжесть  не придавливает к земле.

В победе над пространством с одной стороны, и в индустриализации с другой проявил себя этот юный американизм. Коммерсант и инженер работают рука об руку, один финансирует, а другой конструирует, и там, где отсутствует склонность к покою, нигде не происходит укоренения, крестьянин привязывает себя столь же мало к земле, как и промышленный производитель. Финансист, чистый плутократ, захватывает бразды правления, он чудом творит промышленность из ничего, где ей благоприятствует месторасположение, и переносит ее недолго думая, как только поманит более подходящее место. Возникающая финансовая буржуазия  достигает неограниченной мощи. Она не блистает своим богатством и не ведет себя вызывающе, она одевается просто, она  делится с массами через высокую заработную плату. Благодаря этому она создает особую систему массового подкупа, что представляет собой способ распределения  благ и мирского осчастливания:  это есть культ комфорта.

Культ комфорта является самым очевидным и также самым честным проведением в жизнь демократического либерализма. Он получает деньги по векселям, которые обещают рай на земле для всех. Каждый гражданин должен иметь свое собственное жилье с пылесосом, электрической  плитой, ванной и всеми ухищрениями нового времени; гигиеническим мерам предосторожности в строгости следуют на всех предприятиях, в булочных, скотобойнях и молочных заводах; каждый вид работы, даже в домашнем хозяйстве, выполняется машинным способом. И, прежде всего: каждый имеет собственный автомобиль и дешевое горючее, самый мелкий служащий благодаря этому становится властителем американских просторов. Комфорт это все, уровень комфорта, которым наслаждаются, является мерилом культуры, которым владеют. Комфортность внешнего жизненного уклада создает рай, внутренние ценности личности обращаются в ничто, о них никакой человек больше и не спрашивает.

Индивидуум существует только тогда, когда ежедневно принимает ванну и меняет белье, соблюдает все предписания гигиены и ездит в собственной машине. Каждая общественная неискренность тонет в море культа комфорта. Революционер это тот, кому нечего терять, кроме своих цепей. Кто живет в комфорте, тот остерегается быть радикальным; пока имеют удобства, предпочитают, чтобы было удобно.

Культ комфорта является эффективным заменителем религии, он смягчает настроения, делая счастливым. Для существующего общественного порядка он  является действенной перестраховкой; он настраивает общность всех извлекающих выгоду из комфорта против тех, которые ставят его под вопрос.

Неслучайно культ комфорта как средство массового умиротворения и подкупа расцвел в Америке; культ комфорта предполагает полноту естественных богатств, которыми располагает «Богом благословленная» страна и одновременно интенсивное техническое и промышленное развитие, которое здесь велось. Техника вносит свой огромный вклад в производственный процесс, который из природного богатства производит дополнительное, искусственное, промышленное, созданное из ничего богатство. Это богатство   с необходимостью должно быть использовано, чтобы вести все охватывающий подкуп масс, на котором покоится существующая до сих пор непоколебимость американской демократии. Подлинная гордость либералов этим, насколько удивительно высоко она вознеслась, питается культом комфорта:  тот, кого уносит в высоту автоматический эскалатор, разве не должен чувствовать себя выше всех народов и людей, которые не явили таких достижений? Настолько больше являешься высшим человеком, насколько имеешь комфорта: так примерно американизм понимает культуру.

Пер. с немецкого Игнатьева А.