Помимо блестящего сета на фестивале «Русская Вещь» группа «Четыре» перед самым отъездом на родину в Минск успела дать концерт в уютном московском клубе «Red Fox». О том, как закончились «Красные Звёзды», о том, как в жизни Владимира Селиванова не было политики, и о том, как в его душе воцарился непобедимый позитив, мы и поговорили с ним, сидя за столиком клуба и попивая коньяк в ожидании начала выступления.

 

- Я не буду спрашивать, почему вы сменили название…

 

Мы ничего не меняли. «Четыре» – это новая группа, абсолютно другой коллектив, ни разу и ни сколько не имеющий отношения к тому, что мы делали раньше. К тому, что я и Женя Белов делали в коллективе «Красные Звёзды». Это не смена вывески – это абсолютно другое. 

- Ну, мы всё-таки написали в афише: Четыре (экс «Красные Звёзды»).

 

Костяк группы – я и Белов, мы раньше занимались проектом КЗ. Я же от этого не отнекиваюсь.

 

- А когда это случилось – что появилась группа «Четыре»?

 

Мы записывали очередной последний альбом КЗ – или очередной «новый» альбом КЗ…

 

- И материал там был какой – этот?

 

Нет, там был материал… «Преодоление пределов» и прочее. Мы пытались это записать – и поняли, что нам это не интересно. Поняли, что это нужно делать не так и не под той вывеской – вообще по-другому. И постепенно начала организовываться группа «Четыре». Сначала к нам присоединился Антон Орлов – барабанщик. Он поучаствовал в записи первого сингла – «Скорость». А потом Андрей Боровик – в просторечии «Гриб» – басист, мы его к себе позвали.

 

- Когда вас слушаешь, сразу становится понятно, что вы можете себе позволить амбиции уже совершенно другие, чем группа КЗ.

 

Почему?

 

- Аудитория будет другая…

 

А, ну да – конечно, это рассчитано на совершенно другую аудиторию. Слушатель КЗ – это по сути своей «элитный маргинал». Конечно, кто-то вырос за это время. Но какая-то часть слушателей… Я уже привык к постоянным упрёкам и обвинениям в какой-то непонятной продажности, мол, я кому-то за что-то продался и прочее. Я уже к этому привык – я готов, что об этом постоянно будут говорить. Будут говорить: «вот мы-то думали, что он наш, а он не наш». Конечно – я никогда не был «их».

 

- То есть можно сказать, что изменилась стратегия?

 

Ничего не менялось вообще. Как бы тебе объяснить… Это не то, чтобы ты, например, шёл прямо, а потом повернул налево или направо. Ты шёл прямо, шёл пешком, а потом вдруг полетел или пополз. Это вообще иное, ты попал в совершенно другое измерение. Это не смена стратегии, не смена взглядов. У нас вообще никогда не было никаких политических взглядов. Моё участие в НБП – это следствие сугубо юношеского увлечения политической романтикой. Но я никакой не политик и никогда политиком не был. Это романтизм, для меня Лимонов – это была романтика. О какой политике могла идти речь? Я как политик ничего не сделал, как правильно сказал Лимонов, даже пачку газет никуда не отнёс.

 

- Ты нормально, много для политики сделал.

 

Ничего я не сделал и никогда не буду делать.

 

- Ты вдохновил сотни и тысячи людей.

 

Ну, в идеологическом смысле - может быть, но Вагнер тоже много кого вдохновлял, но он делал всё не для этого, его использовали как рупор. Точно так же использовали нас.

 

- Тебя политика тоже вдохновляла.

 

Нет – вообще ни разу, никогда меня не вдохновляла политика. Меня как творческого человека могут вдохновлять символы, но не политика, я её никогда не понимал. Символы – да.

 

Евгений Белов: То, что может вдохновлять в политике кроме идеологии – это энергия, которая связана с теми людьми, которые её делают. Но мы сейчас работаем в другом ключе…

 

- Сейчас, кстати, политики нет вообще, она кончилась.

 

Дело даже не в политике. Мы больше не делаем социальную музыку, мы делаем музыку о кайфе, о том, как хорошо.

 

- Да, в плане социальной музыки вы уже сделали всё, что только было можно – и после этого можете делать всё, что угодно. Ваш сингл – совершенно гениальный, я его послушал уже пятьсот раз, особенно «Преодоление пределов» - супер.

 

Это переходная песня, мы считаем, что это последняя песня группы КЗ. Она была написана после прочтения мной рассказа «Настя» Сорокина. Именно ей дали этот кулон с надписью «Переступи пределы». Именно об этом речь шла.

 

Евгений Белов: Этой песней Вова болел два года и меня заразил.

 

- У вас были  какие-то промежуточные проекты – «Сердца четырёх»…

 

Это всё миф. Мы хотели, искали, пытались что-то переделать…

 

Евгений Белов: Когда мы собирались писать альбом КЗ, из того материала осталась, по-моему только «Преодоление пределов». Мы решили, что это не очень интересно. Не стоит покойничка поднимать, заставлять его махать руками, улыбаться…

 

- В какой-то момент появились электронные версии КЗ – очень быстрые. Мне кажется, это и был тот момент, когда в вас созрело желание как-то переформатировать ваш репертуар…

 

Евгений Белов: Ну, это было ещё в 94-м году.

 

Дело в том, что звучание КЗ мне не нравилось изначально, я сразу хотел делать что-то другое, что-то более попсовое.

 

- А ты ведь с самого начала имел мало отношения к музыке?

 

Вообще никогда не имел. Мелодии иногда сочинял. И тексты.

 

- Ваш новый альбом в каком состоянии находится?

 

Евгений Белов: Сейчас приедем в Минск и будем писать.

 

- У меня уже восемь песен есть.

 

Да нет же, это всё не то – это песни КЗ. У нас уже совершенно новые песни, сейчас мы их будем играть.

 

- А как получилось, что психоделическая тематика получила в ваших текстах очень плотное отражение? Или всё-таки это касается концепции конкретно этого альбома?

 

Это касается концепции альбома, он написан в те времена и посвящён тем временам, когда для меня это было актуально – это был 2000 год. Это про то время, это про «тогда» - тогда это и было написано.

 

- То есть они были написаны в начале двухтысячных?

 

Да, просто тогда они не были реализованы. Я стеснялся. 

- И всё же очень сильный контраст получается: сначала политика…

 

Не было никогда никакой политики. Не надо путать социальную тематику с политикой. Социальная тематика была. Социальная тематика – она болезненная, и это, в общем, естественно. Она естественно соприкасается и с политикой, и со многими другими линиями жизни, но это социальная тематика – это не политика. Точно такая же политика – то, что говорит Задорнов, когда он, например, дёргает США. Какая же это политика – это юмор такой. Фигура речи.

 

- Давай так: всё это можно свести к проблеме общежития. Такое впечатление, что для себя ты эту проблему уже решил. Можешь ли ты сказать, что ты способен обеспечить себе такую среду, где ты будешь всё контролировать?

 

Я себе с детства обеспечиваю эту среду. Всё, что я делаю, я всегда контролирую, и всё, что вокруг меня происходит – я всё это контролирую.

 

- Так. Тогда что ты можешь сказать по поводу смерти?

 

А что можно сказать по поводу того, чего не существует?

 

- Смерти не существует?

 

Нет, конечно. Есть существа, которые верят и постоянно живут в стрессе, в ожидании. Есть существа, которые не верят – их мало, по пальцам можно пересчитать. Это люди, которые не верят в смерть и живут в постоянном кайфе. Я живу в постоянном кайфе.

 

- А сточки зрения подачи и культурного контекста – как ты считаешь, если делать ставку именно на это, на те акценты, которые ты сейчас расставил – это перспективно с точки зрения успеха вас как группы?

 

Для начала нужно определиться в том, что такое успех – это финансовое благополучие, это внутреннее состояние свободы или это что-то другое…

 

- Успеха вас как культурного проекта – группы «Четыре».

 

Он уже успешен. Я себя ощущаю прекрасно, участники группы себя ощущают прекрасно. У нас всё хорошо. Это у кого-то другого плохо, у нас всё прекрасно. У нас как таковой проблемы нет. Можно было бы говорить, если бы она была, а у нас её нет.

 

- Её никогда не было, либо была, но закончилась?

 

Проблема была тогда, когда у нас не было коллектива, когда были мы с Беловым, и нам было этого маловато. Нам нужны были те, кто будет играть с нами и думать так же, как мы. Коллектив – это как семья, где всё очень нежно.

 

- Всё-таки. Ещё раз об амбициях. Ты упоминал в разговоре некоторые коллективы, которые занимают видное положение в том, что можно определить как музыкальное наследие. Это некие столпы – ты говоришь: Doors, RHCP, Элвис Пресли…

 

Это не музыкальное наследие, это – люди, обретшие кайф в том, чем они занимаются. Именно поэтому они поимели успех, какой-то социальный статус.

 

- То есть, если мы начинаем с кайфа, то всё остальное приложится?

 

Именно. Начинать надо не с денег. Ты прекрасно видишь, как работает шоу-бизнес. Он начинается с денег. Звёздная жизнь, всевозможные аксессуары, которые к этому прилагаются – чем всё это заканчивается через два-три года? Возьми любую «звезду» – всё хорошо, только очень маленький период времени. Потом расплата следует незамедлительно – причём очень жёсткая. Я смотрю на Михаила Муромова - это же ужас. Это часть шоу-бизнеса. Саша Медведев – «Шура» приснопамятный – это же талантливейший певец. Во что его превратил шоу-бизнес? Взять того же Баскова. Пусть посмеются те, кто будет это читать, но – это качественный, харизматичный исполнитель. Во что его превратил шоу-бизнес? – в гомика. Искусством там уже не пахнет – какие-то пародии с Галкиным… Искусства, которым он мог бы заниматься, обладая такими данными, уже нет. Этот маляр стены красит, он мог бы Тицианом быть.

 

- Итак, какой твой рецепт того, чтобы не превратиться…

 

Внутренний кайф. Ты должен обладать внутренним кайфом для того, чтобы творить. Тебя должно от этого постоянно разрывать изнутри. Улыбка, позитив – он всегда есть. Лично я очень сильно поменялся – на меня люди стали по-другому смотреть, говорят: «Селиванов, ты такой позитивный, а раньше был такой мрачный». Но я просто играл такую роль. Меня спрашивают: «Как стать таким, как ты? Почему вам так хорошо?». Это счастье. К нам в Минск журналист приезжал – он обалдел от того, что мы делаем каждый день. Мы на шашлыки все вместе ездим, репетируем – нам хорошо постоянно. Нас уже не заботят вопросы финансов, ещё какой-то ерунды. Это не важно - важно, чтобы тебе было хорошо. А когда ты пытаешься на слушателя негатив свой вывалить – получается как у Егора Летова. Ноль позитива. Это тебе не Джо Дассен.

 

- У вас в текстах большое место занимает тема межличностных отношений. А как у тебя по жизни с этим дела?

 

Я женат семь лет, у меня растёт сын – в апреле ему четыре года будет. У меня в этом вопросе всё великолепно! Мы с женой в один день родились с разницей в несколько лет – 15 ноября – оба Скорпионы. Мы ни разу не поругались за все семь лет – ни разу! У нас даже скандала не было. Мы так великолепно вдвоём живём – никогда не расстаёмся. Практически круглые сутки вдвоём. Если я её не вижу, мы по телефону общаемся.

 

- И последний вопрос: как так получилось, что песня «Олимпиада» была написана – насколько я понимаю – до того, как стало известно о сочинской олимпиаде?

 

Эта песня была написана в 2000-м году. Это была моя личная олимпиада. Песня – это отражение того взрыва, который произошёл у меня в голове. К сочинской олимпиаде она не имеет никакого отношения.