История организации, называвшей себя Национал-Большевистской Партией, подошла к логическому концу. В настоящее время нет никакой структуры, которая называла бы себя так официально. Да и те группы, которые претендуют на преемственность ей, настолько не походят на свой прототип, что следует сделать вывод: НБП, какой мы знали её много лет, не существует. Но чем же являлось НБП все эти годы – политической партией, сектой, неформальным течением или просто контркультурной тусовкой?

Конечно же, большинство нацболов считало, что состоят в политической партии. Но если вспомнить историю НБП с середины 90-х годов, то политическое влияние этой организации на происходившие в стране события было крайне не велико – можно сказать, практически совсем отсутствовало.

Большую часть своей истории НБП просуществовала как малочисленная группа энтузиастов в полной политической изоляции. Правые никогда не любили лимоновцев – их смущало слово большевизм в названии партии, да и вождь её - Эдуард Лимонов - не вписывался в стереотипы ультраправых. С левыми отношения были не намного лучше: практически всё время существования, за исключением короткого периода в конце своей истории, НБП враждовало с коммунистами.

Общество же, и российский обыватель в целом, плохо понимали смысл существования национал-большевиков. Было распространено мнение, что они - просто политические хулиганы. Общество почему-то отторгало от себя нацболов как что-то чужеродное. Именно поэтому считать НБП политической партией вряд ли можно. Скорее это было неформальное культурно-политическое течение, по образцу движения «панк» или «скинхэдов», но рождённое на отечественной почве и поэтому имеющее некоторую специфику – допустим, более жёсткую структуру.

НБП - это дитя чёрного октября 1993 г. Именно в ходе борьбы оппозиции против торжествующего либерального диктата сложился странный симбиоз коммунистов и русских националистов, единых в неприятии новой гнилой буржуазной и предательской ельцинской диктатуры. Борьба эта закончилась поражением – расстрелом из танков здания Верховного совета, но странный симбиоз, получивший название «красно- коричневые», остался.

Национально мыслящая интеллигенция, привыкшая гордится имперским величием своей страны, так просто сдаваться не собиралась. Возник целый культурный фронт из музыки, прозы и политических идей, попытавшийся насытить новый термин «красно-коричневые» каким-то более глубоким содержанием. В ходе этого процесса, вызванного во многом травмой от осознания поражения своих идеалов и предчувствия гибели страны, и возникла Национал-большевистская партия. Это были не просто «красно-коричневые», а наиболее богемная, контркультурная и нонконформистская их часть. Сам термин национал-большевизм должен был венчать единение правых и левых радикалов в борьбе против планетарной диктатуры нового мирового порядка, воплощенной либеральной империей США.

Состав основателей нового течения был крайне экзотичным: Эдуард Лимонов в качестве лидера мог шокировать кого угодно - эпатажный писатель, диссидент со стажем, бывший эмигрант, да и просто политический скандалист. В качестве идеолога выступил на тот момент ещё не очень известный, но оригинальный философ и мыслитель Александр Дугин. Именно он - коллекционер экзотических идеологий и ветеран правого подполья Москвы - вытащил на свет божий из пыльных книжных завалов Национал-большевизм.

В термин «национал-большевизм» Дугин включил гораздо больше идеологической нагрузки, чем было у его предшественников – национал-большевиков 20-х – 30-х годов. Прежние последователи этих идей в Германии и России были небольшими группами, зажатыми между колоссами коммунистических и фашистских партий. Скорее всего, они путались под ногами, как у тех, так и у других, и в тридцатые годы были уничтожены. Дугин насытил национал-большевизм целыми пластами научных дисциплин, ранее мало известных или бывших в забвении. Это и европейская геополитическая школа, и философия традиционализма, а также весомый блок русского евразийства.

Удивительно, но именно НБП стала первой в России использовать все новейшие формы уличной политики, существовавшие доселе на Западе. Это постановка уличных митингов как ярких и театрализованных зрелищ с множеством флагов, символики и хоровым скандированием лозунгов. Это использование политических настенных граффити и акций прямого действия - бархатный терроризм, с обязательным киданием продуктов питания в политиков, и другого мелкого политического хулиганства. Сейчас эту практику используют все молодёжные движения, но первооткрывателем их была НБП. Главный печатный орган партии – газета «Лимонка» - была яркой смесью высокоинтеллектуального чтива, острых социальных репортажей, юмора и забористой матерщины.

Но в самом начале движения выявилась любопытная закономерность – общество оказалось неспособным всё это оценить. Оригинальность НБП мало кем была замечена и оценена. Местные выборы, в которых участвовали Лимонов и Дугин, были проиграны, а партии отказано в официальной регистрации. В итоге назрел первый кризис. В 1998 г. в партии произошёл раскол: из НБП ушёл Дугин.

Этот момент стал ключевым для партии и предопределил всю её дальнейшую историю. Причины первого раскола во многом были личностными. Дугин становился всё известнее, вокруг него также сложилась небольшая группа собственных последователей. Таким образом, в НБП возникло сразу два центра. Подобная ситуация не могла не тревожить Лимонова – человека не просто с вождистскими установками, а можно даже сказать с мессианским комплексом.

После ухода Дугина в партии не осталось людей, сравнимых в масштабах личности с Лимоновым. Партия всё более начинает эволюционировать в секту с явным культом личности лидера. К тому же в лице Дугина партия потеряла сильного политического аналитика, что в дальнейшем сказалось на её истории не лучшим образом. Лимонов, несмотря на свои и литературные, и организаторские способности, сильным политиком не является. Доказательством этому может послужить то, что отношения с другими политическими фигурами у него никогда не складывались. Партия для Лимонова была скорее эдаким художественным перфомансом, он приспособил её для саморекламы, и всегда ставил знак равенства между засветкой в СМИ и участием в политике. Хотя эти вещи далеко не всегда совпадают, особенно в России.

С 1998 года национал-большевистское движение раскалывается на две разновеликие ветви, причём в обеих идут сильные идейные изменения, вырабатываются новые оригинальные концепции, ищутся новые методы. Дугин пытается вписать каким-либо образом набор национал-большевистских идей в систему. Лимонов же, напротив, выбирает путь жёсткой оппозиции, противостояния власти и крена во всё больший радикализм. Хотя как политический новатор он в тот период тоже оказывается на высоте и выдвигает ряд интересных концепций. Во-первых, главным стержнем политики НБП декларируется борьба за права русскоязычного населения за пределами России. Во-вторых, Лимонов находит себе социальную базу - ставка делается на радикальную молодёжь. Он утверждает, что в наше время именно молодёжь и маргиналы могут составлять социальную базу для революции, все остальные социальные классы и группы реакционны по определению. В-третьих, Лимонов опытным путём находит новую форму борьбы – «акции прямого действия». Несколько громких и отчаянных «акций» - драка на съезде партии либералов «Выбор России» и яйцеметание Дмитрия Бахура в известного режиссёра Никиту Михалкова сразу же приносят НБП широкую известность. Поняв, что это находка, Лимонов делает ставку на скандальные перфомансы - метод борьбы европейских леваков - как главный вид политической деятельности.

После громкой севастопольской акции - захват 15-ю человеками башни морского клуба в городе Севастополе - российские силовики начинают с явным неудовольствием следить за внешнеполитической активностью лимоновцев. Но партия окрылена успехом - 15 человек отсидевшие полгода в украинской тюрьме, составляют отныне её боевой и организационный костяк. Ширится сеть региональных отделений, растёт популярность.

Главной идеей Лимонова на тот момент становится проект «Вторая Россия». Это уже попытка поучаствовать в настоящей истории. Его смысл состоял в том, чтобы вклиниться в какой-либо конфликт в странах ближнего зарубежья на стороне русскоязычного населения. Если же подобный конфликт ещё не начался, его стоит немного подтолкнуть или спровоцировать. Среди наиболее вероятных объектов приложения сил напрашивались Латвия и Казахстан. Созрел план создать партизанскую базу в северном Казахстане. Параллельно шли попытки организовать масштабную акцию в столице Латвии. Обе эти попытки закончились трагично – сначала «чудом удавшаяся» акция в Риге привела к осуждению её участников на 15 лет по статье терроризм. Затем сам Лимонов был задержан с группой соратников на Алтае в районе границы Казахстана и препровожден в тюрьму ФСБ – Лефортово. Ему предъявили целый букет тяжких статей от попытки вооружённого восстания до создания бандформирований.

Участники Алтайской истории вспоминали, что сама подготовка к этой «операции» была до смешного нелепа и плохо поставлена. Лимонов, абсолютно не искушённый в каких бы то ни было партизанских действиях или прикладной конспирации, хотел просто создать громкий информационный повод, всего лишь сымитировать какое-то вооружённое движение. Но государство не оценило его творческих исканий и обрушило на «вождя» всю тяжесть государственной репрессивной машины. Но, тем не менее, НБП прогремело. В истории партии начался наиболее пафосный и величественный период, который продлится несколько лет.

Крайняя оппозиция, занятая партией по отношению к режиму Путина, тогда была во многом оправдана. Россия была союзницей США по антитеррористической коалиции и переживала в отношениях с Америкой «медовый месяц». НБП, выступая против Путина, занимала прежде всего антиамериканскую позицию. Ряды партии в те годы быстро росли – практически во всех крупных городах возникали организации. НБП пользовалась поддержкой многих известных политиков и творческой интеллигенции. В тюрьме Лимонов написал наиболее яркие книги из своей политической прозы.

Но одновременно в его мировоззрении происходили серьёзные изменения. Тюремное заключение оказалось для него шоком. По его книгам можно понять, что Лимонов никак не рассчитывал на длительное пребывание в заключении. Он всерьёз испугался. Какая бы то ни было идеологическая шелуха слетает с поэта, и из всех его идей остаётся только ненависть к режиму, который обошёлся с ним так грубо. К тому же у человека в местах лишения свободы проявляется одно психологическое свойство: он очень высоко ценит ту помощь, которую ему оказали. Удивительно, но больше всех защищали Лимонова не националисты или коммунисты, а либералы.

Вскоре в стране начинаются большие перемены – волна цветных революций окончательно рассеивает иллюзии российского руководства о том, что США не друг России. Кремль занимает позицию глухой обороны. На волне антиамериканизма позиции НБП и власти, казалось бы, могли в чем-то совпасть. Естественно, никогда бы власть не стала поддерживать нацболов, но можно было бы, воспользовавшись её испугом перед оранжевой революцией, хотя бы снизить прессинг на НБП и укрепить организацию.

Лимонов же взял твёрдый курс на противоположный политический лагерь. Он твёрдо выбирает союз с либералами под лозунгом – «Россия без Путина». Оранжевым нужна была молодёжь – уличная пехота возможных манифестаций. При таком раскладе национал-большевистская идеология стала напоминать «вождю» скорее старый чемодан с ненужным скарбом. И Лимонов, не колеблясь, выбросил его за борт. Эдуарду Вениаминовичу наконец-то удалось вписать свою партию в какой-то «реал политик», но та, в свою очередь, просто лопнула под грузом противоречий. Начались бесконечные расколы, склоки и взаимные обвинения. От организации стали отваливаться целые отделения, группы, лидеры. За два с небольшим года у Лимонова осталась едва ли десятая часть последователей. Пришлось отказаться от всего не только идеологического, но и символического наследия. Нет уже организации под названием НБП, запрещён и не используется флаг, нет и газеты «Лимонка».

Нацболы стали похожи на солдат разбитой армии. Какие-то кучки «окопались» и ведут отчаянное сопротивление уже не веря в победу, кто-то «разбежался по лесам» и выдаёт себя за мирного жителя, кто-то делает вид, что ни в чём не участвовал, и втихаря подбивается к победителю. Попытки воссоздать НБП наверняка будут повторяться. Но всякий раз они будут терпеть крах, если это будет происходить под маркой политической организации. Что угодно - клуб памяти НБП, культурно-просветительское общество «Да смерть», Библиотека «тоталитарного чтения», наконец, народный хор имени Сталина, но политической партии уже не будет. Давайте лучше просто пить пиво и «тусоваться», дорогие нацболы, может быть, лет через десять история нам даст ещё один шанс.