«Без укрепления духовных начал нашей жизни, ее нравственных основ, невозможно поступательное развитие российского общества, формирование эффективной социально ориентированной экономики и ответственного отношения к труду, повышение благосостояния граждан"

В.В.Путин

Выбор экономического пути. Особенности российской экономики делают проблему выбора пути ее дальнейшего развития чрезвычайно важным и сложным делом. Чтобы она развивалась естественным образом и отвечала историческим потребностям народа, необходимо осознать то, что было сущностным элементом ее исторического становления. Эта задача осложняется тем, что прямое копирование западно-европейского общества в качестве эталона не даст никаких результатов – мы уже двигались по этому пути неоднократно, и это нас ни к чему не приводило.

Особенности современного экономического развития стран, окружающих Россию. Сегодня в экономике самых разных стран мира – и развитых, и развивающихся, и совсем отсталых – происходят бурные процессы, смысл которых в каждом конкретном случае различается. И хотя либеральная теория в целом возобладала над социализмом и даже отчасти над социал-демократией и кейнсианством, в разных частях света экономический либерализм трактуется по-разному – в зависимости от исторических и культурных особенностей каждого конкретного общества.

Экономика США: постиндустриальное общество. Американская экономика, где влияние либерализма сильнее всего, перешла в целом к постиндустриальному состоянию, и структура американской хозяйственной системы приближается к критериям информационного общества. Принципы постмодерна применяются здесь к финансовой, социальной, производственной и даже военной сфере, где активно развивается концепция «сетевых войн».

Экономика Евросоюза: от индустриального к постиндустриальному обществу. Европейская экономика находится в переходном состоянии от развитого индустриального общества к постиндустриальному обществу. Это также либеральная модель, но со значительным числом социал-демократических элементов (особенно во Франции и скандинавских странах). При этом финансовый и спекулятивный биржевый сектор развит существенно меньше, нежели в постмодернистской экономике США, и промышленность занимает больший процент в определении совокупного валового продукта Евросоюза. С этим связана и устойчивость европейской валюты, евро, привязанной к объему реального производства больше, чем американская валюта, основывающаяся на финансовой экономике в сочетании с геополитическими функциями, которые США выполняют в мировом масштабе.

Японская экономика: проблемы роста. Совершенно другая картина в странах тихоокеанского региона. Япония представляет собой гигантскую экономическую мощь высоко индустраилизированного общества, но попытки Японии в 1980-е годы перенести центр внимания на финансово-спекулятивный сектор (т.е. полномасштабно включиться в постиндустриальную экономику) привел к 90-ому году к серьезному кризису, длившемуся в течение всех 1990-х. Сегодня японская экономика переживает сложный период постепенного восстановления своих позиций, которым бросают вызов бурно развивающиеся в индустриальном ключе соседние страны – в первую очередь, Китай.

Экономика Китая: бурная модернизация. Китайская экономика сочетает в себе элементы либерализма, государственного капитализма и социализма. Она развивается бурными темпами, но в целом находится на стадии ускоренной модернизации. По целому ряду технологических параметров китайская экономика до сих пор уступает экономике России (в военно-промышленном секторе, в космических технологиях и т.д.) Компартия Китая поощряет развитие частных компаний в стране, но вместе с тем, жестко контролирует политическую власть, а в сельских районах, где экономическое развитие остается на прединдустриальном уровне, социалистические модели перераспределения действуют до сих пор. Крупная промышленность и монопольные сферы жестко контролируются государством даже в том случае, если форма собственности частная. Тоталитарный коммунистический режим сохранил достаточно рычагов влияния без прямой национализации и введения государственного управления. Вся современная китайская экономика сплочена принципом «национализма» («экономического национализма») и волей китайского народа как единого целого к возрождению и процветанию.

Вместе с тем, Китаю в его соревновании с западными экономиками еще только предстоит пройти фазу качественного перехода к постиндустриальному состоянию, и здесь никакие показатели кривых роста не гарантируют успеха в преодолении этого барьера, где необходимо осуществить скачок.

Индустриализация стран «Третьего мира». Бурно развивают индустриальные сектора своих экономик Индия, Иран и Турция, а также страны тихоокеанского региона – Южная Корея, Малайзия, Индонезия и т.д., ставшие «сборочным цехом» планетарного масштаба, куда постепенно перемещается промышленное производства из стран Запада, переходящих к постиндустриальному состоянию.

По сходному пути идут некоторые южно-американские страны, в частности, Аргентина и Бразилия, активно наращивающие индустриальный потенциал.

Экономика арабских стран и особенно Саудовской Аравии, Йемена, Катара, Кувейта и Объединенных Арабских Эмиратов основывается на экспорте нефти.

«Полюса развития». Бурная модернизация экономик стран Третьего мира проходит по сценарию, описанному французским экономистом Франсуа Перру, согласно которому наибольшая эффективность достигается тогда, когда основное внимание уделяется «полюсам развития», где индустриализация и даже постиндустриализация проходят повышенными темпами при активной поддержке политической власти и где концентрируются все основные ресурсы, а остальные территории подтягиваются к новым стандартам с большим отставанием (как могут). Такое развитие приводит к появлению процветающих экономических центров на фоне архаической и мало эффективной прединдустриальной или раннеиндустриальной экономики основного населения.

Для осуществлении ускоренной модернизации по модели «полюсов развития» необходима политическая воля и жесткий контроль над социально-политической ситуаций, чтобы укротить социальные трения, связанные с неравномерностью процессов, протекающих в различных секторах экономики.

Необходимость для России выработки собственного пути экономического развития. Россия находится в окружении стран, каждая из которых пребывает в определенной точке своего экономического цикла развития, проистекающего из ее исторического опыта. Разные страны находятся на разных этапах, и нельзя определенно утверждать, что все развертывающиеся в них экономические процессы направлены к одной и той же цели. В такой картине ничего не очевидно и не гарантировано. Если США достигли постиндустриального статуса, нет гарантий, что они на этом уровне удержатся. Европейская экономика, приближающаяся к уровню постиндустриальности, может не пересечь критического барьера. А как справится с необходимостью качественного рывка к обществу постмодерна сегодня процветающий Китай, вообще никто не может предсказать.

В такой ситуации у России нет единого образца, следовать которому она должна была бы однозначно. В экономике России заложены рыночные механизмы и либеральное законодательство, скопированное с западных моделей в 1990-е. Но наличие рыночной системы, которая практически никем в современном обществе всерьез не ставится под сомнение, еще не означает ответа относитльно той стратегии, которой должна следовать страна на новом историческом этапе своего развития. Рынок – это не ответ на все вопросы, и не панацея. Сегодня это данность. Как для российской экономики, так и для экономики коммунистического Китая. Но общие нормы либерального хозяйственного устройства, в целом характерного практически для всех стран мира за незначительным исключением (Северная Корея, Куба), практически ничего не говорят о сути экономической политики, о характере и векторе модернизации, о ее темпах и ее методиках. Все это в каждой стране решается по-разному. И России не остается ничего иного, как найти в этой ситуации свой собственный путь.

Народная экономика: земледелие как идеал. На протяжении всей своей истории русский народ и большинство этносов, связавших свою судьбу с историей России как государства, жили в условиях прединдустриальной аграрной экономики. Сельский труд, удел хлебороба, постоянная связь с землей, общение с ней, заложили основу хозяйственной этики русских, сформировали народный характер, культуру, психологию. Крестьянство неизменно оставалось основным ядром народа в более, чем тысячелетней истории. Свободная община земледельцев существовала задолго до Киевской государственности и призвания Рюрика. И баланс преобладания крестьянства над всеми остальными классами сохранился до начала принудительной тоталитарной индустриализации в условиях жесткой идеологической диктатуры. Если бы русский народ не принуждали под пыткой и с помощью организованного массового геноцида 30-х годов ХХ века, он бы оставался крестьянским народом вплоть до сегодняшнего времени, а города, населенные пролетариатом и интеллигенцией, были бы многократно меньше по размерам, численности и своему значению.

Большевики сместили естественный путь развития русского хозяйства, осуществив то, чего никому не удавалось ранее. Это дало свои позитивные результаты: индустриальный рывок позволил выиграть в тяжелых боях Вторую мировую войну и потом в течении 40 лет вести почти на равных технологическую конкуренцию с капиталистическими странами индустриально развитого Запада («холодная война»). Вопрос о том, адекватна ли была такая цена -- уничтожение народного ядра в лице крестьянства – за сохранение независимости, остается открытым.

Но нельзя не заметить катастрофических результатов такой индустриальной политики для народа в целом. То, что произошло вместе с уничтожением основ крестьянского быта и крестьянского хозяйства, описанных в замечательной повести советского писателя В.Распутина «Прощание с Матерой», было настоящим «концом русской истории».

Возрождение экономики России в ее связи с народом, восстановление «народной экономики» должно начинаться с возрождения села. И хотя с точки зрения экономических показателей, совокупный объем сельскохозяйственного производства представляет собой в условиях высоко индустриальной или постиндустриальной экономики относительно небольшой процент, с точки зрения народного хозяйства в целом, возврат людей к земле есть важнейшая стратегическая цель. Если народ сложился и тысячелетиями жил в условиях аграрного производства, и если при этом он – в отличие от западно-европейских народов -- не выходил из этого цикла по собственной воле и не развивал иных экономических форм, но напротив всячески им сопротивлялся, то этот фактор следует признать за суверенное выражение народной воли.

Сельский труд – это духовная экономика, народная философия хозяйства. Оторванный от земли и общения с ней русский человек теряет точку опоры, утрачивает идентичность, перестает воспринимать окружающий мир как упорядоченную структуру.

Только расселение городов по бескрайним российским территориям и возврат народа к земледельческой практике в формах свободного общинного хозяйства способны создать здоровую основу для возрождения экономической базы народа.

Крестьянство XXI века и постмодерн. Крестьянский быт XXI века может включать в себя элементы индустриальной и постиндустриальной технологических культур.

В сельском строительстве будут задействованы новейшие технологии, материалы и методики. Сельхозтехника и автотранспорт должны соответствовать последним стандартам. Избы новых крестьян могут больше походить на современные коттеджи, снабженные Интернетом, цифровым телевидением и сотовой связью.

Товарное обеспечение (при развитии транспорта и тороговых сетей) может приблизиться к городскому уровню.

Развитие он-лайновых технологий позволит применить к сельской молодежи методики дистанционного обучения – среднего и высшего; включать ее представителей в кадровый резерв самых разных отраслей (через систему «аут-сорсинга»).

Возврат к семейным ценностям и многодетным семьям позволит без риска депопуляции сел делегировать часть подрастающего поколения для работы в городских условиях или на государственную службу.

Но центром бытия и хозяйственной практики народа должно снова стать сельская жизнь, община, мир. А формами управления – сход или сельское вече, выбирающее старост, волостелей, писцов и ходатаев. Таким образом, с опорой на народную историю и традицию может быть реализован довольно современный федералистский принцип «субсидиарности» (обширно используемый в Евросоюзе) и местного самоуправления.

Индустриальный сектор: императив обороноспособности. В условиях индустриального и постиндустриального окружения экономика новой России не может быть чисто аграрной. Это сделает ее неконкурентоспособной и не позволит создать достаточную материально-техническую базу для обеспечения безопасности и суверенитета.

Именно этими – оборонными – соображениями и руководствовались все правительства, проводившие в русской истории модернизацию экономики. Индустриальная политика в истории России всегда была исключительным делом государства, тогда как собственно народ предпочитал вести хозяйство, следуя традициям предков, и считал эту верность традициям не просто инерцией, а этической и духовной ценностью.

Задачи обороны и обеспечения безопасности, за которые несло ответственность государство, подчас входили в противоречие с волей народа, выбирающего верность традициям. Из этого противоречия и рождались фазы экономической модернизации и индустриализации российской экономики, что объясняет их трудности, парадоксы, а также главенствующую роль в них государства (в отличие от европейских стран, где инициатором экономических преобразований и модернизации был народ, а государство лишь в той или иной степени поддержитвало или сдерживало эти стремления).

Само государство было создано русскими для обеспечения безопасности и порядка своего мирного сельского труда. Такое положение дел принципиально не менялось в течение всей русской истории, и вполне логично, если та же линия будет продолжена впредь.

Оборонная промышленность: авангард индустриализации. Государство ответственно за индустриализацию и индустриальное развитие российской экономики. И рыночная специфика современной российской экономики не должна служить в этом преградой: рынок может быть инструментом для достижения этой цели, а может оставаться в стороне.

Смысл индустриализации в условиях современной России носит в первую очередь оборонный характер. Для обеспечения актуальных насущных потребностей населения достаточно экспорта природных ресурсов, и экономики многих стран, обладающих достаточными запасами этих ресурсов, как правило, не занимаются индустриализацией. Особенно это характерно для современной постиндустриальной экономики, где фактор промышленности имеет все меньшее значение в связи с информатизацией и автоматизацией производства, а цены на природные ресурсы неуклонно растут. Но для развития оборонной мощи государства индустриализация необходима и неизбежна.

Из такого анализа возникает необходимость приоритетного и целевого развития военно-промышленного комплекса как самостоятельной сферы экономики. Эта сфера приобретает автономное значение и самодостаточную миссию.

Оборонный комплекс при современных технологиях включает в себя целые отрасли промышленности, связан с широким циклом научно-технических разработок, развитием фундаментальной науки. Чтобы создавать системы современных высокотехнологических вооружений, необходима соответствующая промышленная и научная инфраструктура с рабочими местами, системой специального образования, академическими центрами обучения и исследований.

России нужна такая промышленность, которая будет удовлетворять ее военно-стратегические и оборонные потребности. Хотя в условиях наступающего постиндустриального общества сам по себе промышленный сегмент (вторичный сектор) не является достаточным элементом для обеспечения конкурентоспособности, военная промышленность играет решающее значение в сохранении суверенитета. Именно наличие высокотехнологичной, современной и боеспособной армии обеспечивает стране и народу суверенитет, а следовательно, является необходимым и главным условием «суверенной демократии».

Российская промышленность должна развиваться как военная промышленность, а отдельные составляющие элементы могут быть использованы в гражданских целях – автомобилестроение, транспорт, кораблестроение, связь, жилищное строительство, товарное производство, текстиль, развитие сельхозтехники и т.д.

Угроза потерять суверенитет в ходе интеграции в глобальную постиндустриальную систему. Внедрение элементов постмодерна в российскую экономику -- это самый сложный момент, так как неспособность перейти к постиндустриальному уровню экономического развития привела советский социализм к краху. Система высоко индустриальной советской экономики не выдержала паритетной формальной конкуренции с постиндустриальной экономикой США.

СССР при Горбачеве попытался причаститься к постмодернизации через развитие контактов со странами Запада и политику «гласности» и «перестройки», но это привело только к гибели страны и окончательной растрате достижений социалистической эпохи.

Постиндустриальные элементы в экономике России появились в 1990-е годы. В своей основе они представляли собой порталы транснациональных корпораций, рассматривающих российские структуры как объекты поглощения и ассимиляции в глобальной экономической сети. Переход к высокотехнологичному циклу осуществлялся по мере передачи контроля над российскими финансовыми системами, промышленными предприятиями или финансовым институтами от российских частных владельцев к транснациональным корпорациям с центром вне России. Включение отдельных сегментов российской экономики проходило за счет установления над ними внешнего управления. Что никоим образом не могло по-настоящему приблизить российскую экономику к постиндустриальному уровню.

Если задача индустриализации является задачей военно-промышленного комплекса, то задача постиндустриализации относится к компетенции высшего политического руководства страны. Это самый сложный и самый ответственный момент всей экономической политики будущего, и от эффективного решения именно этой задачи напрямую зависит судьба российской экономики и России.

Постмодернизация без глобализации. Специфика исторического развития российской экономики не позволяет даже мечтать о равномерном переходе всего российского общества к постиндустриальной формации. Это невозможно на практике, и ненужно в теории, так как приведет неминуемо к полной утрате народом сувернитета, идентичности, самобытности и культуры. Следовательно, постиндустриальный сегмент должен развиваться в особых точках, «полюсах постиндустриального развития», соединенных с основным массивом (аграрной и военно-промышленной) экономики особыми непрямыми связями. В прямой контакт с глобальными сетевыми пространствами «новой экономики» должны вступать кадры, прошедшие специальную профессиональную и психологическую подготовку, отличную от обычной (открытой для всех). Для этого специальная отобранная и подготовленная элита должна обладать повышенной культурной идентичностью, которую ей не грозит утратить в столкновении с особыми и подчас крайне опасными реалиями постиндустриальной среды. По схожим критериям отбирают и готовят людей для работы в спецслужбах и, в частности, в разведке.

Для российской истории на предшествующих этапах был вполне справедлив лозунг «модернизации без вестернизации» (С.Хантингтон), т.е. освоение промышленных технологий Запада для защиты народа от того же самого Запада. Теперь в условиях информационного общества задача формулируется несколько иначе: «постмодернизация без глобализации».

В сфере финансовых институтов, высоких технологий, сетевых структур, транснациональных корпораций – как уже существующих, так и вновь создающихся на территории России – должны действовать особо отобранные люди, и вся эта деятельность должна проходить под прямым контролем высшей государственной власти, так как данная область напрямую сопряжена с высоким риском утраты государством и экономикой суверенитета.

Экономическая глобализация и распространение «новой экономики» заведомо ведут к десуверенизации государств и национальных экономик, и если этот процесс идет спонтанно, то страна в какой-то момент оказывается без суверенного государства и без суверенной экономики, а ее экономика становится лишь частью транснациональной сети, центр управления которой находится вне ее пределов и вне ее контроля. Но и категорический отказ от взаимодействия с сетью глобальной экономики ведет к безнадежному отставанию и утрате конкурентоспособности, а значит, снова к десуверенизации. Эта проблема не имеет однозначного решения, и баланс между участием в глобальной постиндустриальной экономической сети и сохранением контроля над национальной экономикой и является главным критерием адекватности политической власти и проведения государственной политики в будущем.

Суверенная экономика. «Суверенная демократия» должна основываться на суверенной экономике. Это экономика предполагает частичное и избирательное участие в глобальных процессах, проходящее под строгим надзором той инстанции, которая ответственна за суверенитет – т.е. высшей государственной власти.

Точечный переход к постиндустриальной экономике является не экономической и даже не государственной (как вопросы индустриализации и развития оборонно-промышленного комплекса), но политической задачей.

Автаркия больших пространств и теория интеграции. К современной экономике России вполне применимы идеи Фридриха Листа об «экономике больших пространств». В XXI веке для России крайне актуальна ситуация, в которой пребывали немецкие государства конца XIX века, когда Фридрих Лист и формулировал свою теорию. Решалась одна и та же задача: открыть свою экономику для внешнего рынка (условие модернизации), но сохранить контроль над ее динамикой ее гармоничного развитием («экономический суверенитет»). Лист в свое время предложил для этого объединить страны со сходной экономикой и культурой (в его случае Австро-Венгрию, Германию и Пруссию) в «таможенный союз». Внутри союза никаких экономических барьеров не было, а по его периферии таможенное законодательство было устроено таким образом, чтобы свободно пропускать в обе стороны только те товары и ресурсы, чья нерегламентированная циркуляция по логике рынка не подрывала бы развития отраслей, выделенных правительством в качестве приоритетных.

На базе идей Ф.Листа («таможенный союз»), Дж.Кейнса («экономические острова»), неокейнсианского направления (Я.Тинберген (1903-1994) и др.), В.Джекоба («эффект масштаба») и ряда других мыслителей (в том числе русских, таких как А.В.Чаянов (1888-1937), Н.П.Шмелев (р.1936) и др.) после Второй мировой войны в рамках экономики была разработана теория интеграции, согласно которой любое интеграционное объединение двух и более государств в ходе своего развития, если, конечно, оно идет естественным путем («снизу»), а не навязывается кем-то волюнтаристским образом («сверху»), должно пройти следующие этапы:

1. Создание зоны свободной торговли, в рамках которой происходит постепенное упразднение таможенных пошлин и либерализация торговли, однако таможенная политика в отношении третьих стран по-прежнему проводится каждой из интегрирующихся сторон самостоятельно.

2. Создание таможенного союза, что предполагает окончательную отмену всех внутрисоюзных таможенных пошлин, переход к форме коллективного протекционизма, введение единой таможенной внешней политики.

3. Создание единого рынка, предусматривающего свободное перемещение не только товаров и услуг, но также трудовых (людских) ресурсов и финансовых капиталов, а также стирание наряду с тарифными и нетарифных барьеров, частичную унификацию правовых норм и технических стандартов.

4. Создание экономического союза, что в дополнение ко всем вышеперечисленным элементам включает в себя дальнейшую унификацию нормативно-правовой базы, регламентирующей хозяйственные отношения, выработку общей экономической (а не только таможенной) политики в отношении третьих стран, создание наднациональных координирующих и планирующих органов.

5. Создание валютного союза, т.е. введение единой валюты для всех стран-участниц интеграционной группировки и решение сопутствующих этому проблем (количество эмиссионных центров, контроль над ними, квоты на выпуск и т.д.).

Высшей формой, апогеем экономической интеграции является создание полноценого политического союза, начинающего функционировать как единое государство, в котором важнейшие функции вместе с частью национального суверенитета в стратегических областях добровольно передаются наднациональным инстанциям. Все известные на сегодняшний день интеграционные образования - Ассоциация государств Южно-Восточной Азии (АСЕАН), Экономическое сотрудничество стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АПЕК), Южноамериканский общий рынок (МЕРКОСУР), Северо-американское соглашение о свободной торговле (НАФТА) и др. – находятся на различных стадиях интеграционного объединения, но еще никому из них не удалось продвинуться в этом процессе столь же далеко, как Европейскому Союзу (ЕС). Начав свою историю с создания в 1951 году Европейского Объединения Угля и Стали (ЕОУС), ЕС более чем за 50 лет успешно миновал практически все стадии интеграционного процесса и вплотную приблизился к перспективе принятия единого Конституционного Акта.

Евразийский союз. Применение теории интеграции и «большого пространства» к условиям современной России строго отвечает потребностям нашего экономического развития. Странами со сходным уровнем экономического развития, общей историей и культурой, и даже с большим процентом великорусского этноса являются в нашем случае страны СНГ, и особенно те из них, которые входят в Евразийское Экономическое Сообщество (ЕврАзЭС), трансформировавшееся из «Евразийского таможенного союза». Создание совместно с ними единого экономического пространства (ЕЭП) дает российской экономике искомый объем. Внутри этого пространства следует отменить все барьеры для циркуляции товаров и услуг, а на его периферии – по границам СНГ – выстроить таможенную политику по принципам протекционизма, общего для всех экономик, входящих в «большое пространство». В перспективе мы получаем экономическую систему, вполне конкурентоспособную (как минимум по наличию природных ресурсов и маршрутам их доставки) с основными зарубежными партнерами и обретаем перспективу для последующей политической и геополитической реинтеграции постсоветского пространства.

Баланс экономических укладов в странах СНГ. Разные страны СНГ имеют разный баланс соотношения прединдустриального, индустриального и постиндустриального секторов, но во всех имеются элементы всех этих трех укладов. Прединдустриальное хозяйство (аграрное и животноводческое) в каждом случае является основой культурной преемственности и этнической идентичности, и этот сектор следует предоставить естественному развитию, без введения каких-то общих норм. Главное защитить этот сегмент хозяйства от конкуренции со стороны внешних производителей аналогичной продукции – не столько по собственно экономическим причинам, сколько ради сохранения и укрепления культурного кода. Даже в такой либеральной стране как США фермерские хозяйства защищены протекционистским законодательством – для той же культурной, в первую очередь, цели. А европейские фермеры жестко отстаивают аналогичные позиции перед лицом глобализации.

Промышленное развитие в рамках «большого пространства» должно сопрягаться с интересами объединенных вооруженных сил (в настоящее время это «Организация Договора о Коллективной Безопасности», куда входят Россия, Беларусь, Казахстан, Таджикистан, Армения, Киргизия и Узбекистан), а также отвечать интересам отдельных стран, членов ЕврАзЭС или будущего «Евразийского Союза».

В сфере постиндустриального развития можно прогнозировать создание евразийских транснациональных корпораций и сетей, центр управления которыми будет находиться в руках экономических инстанций «Евразийского Союза», а область влияния – выходить за его пределы, активно взаимодействуя с другими экономическими игроками глобальной экономики.

Экономическая интеграция должна начинаться с энергетической интеграции. Для воплощения этой интеграционной экономической стратегии в жизнь следует стартовать с имеющейся и самой бесспорной реальности – с системы энергоресурсов, которые составляют основной экономический козырь не только России, но и таких стран как Казахстан и Азербайджан. В вопросе энергетических коммуникаций с Евросоюзом огромное стратегическое значение имеет пространство Беларуси. Консолидировав управление энергодобычей, установив единые тарифы и квоты на транспортировку ресурсов в пределах всей территории «таможенного союза» и определив оптимальные маршруты экспорта, не подконтрольные странам, внешним по отношению к «Евразийскому Союзу», Россия вместе с партнерами по ЕврАзЭС и СНГ получает колоссальный экономический потенциал для развития основных направлений развития экономической системы.

Можно прогнозировать создание единой транспортной системы, введение общей «евразийской» валюты, унификации экономического и фискального законодательства, правовых нормативов предпринимательской деятельности.

Создание стратегически и экономически единого Евразийского Союза точно отвечает всем трем задачам развития российской экономики и экономики стран СНГ в условиях XXI века –

– укреплению хозяйственной идентичности народа,

– проведению модернизации (индустриализации) без вестернизации

– осуществлению постмодернизации без глобализации.

Учебник Александра Дугина "Обществоведение для граждан Новой России"

Александр Дугин