История представляет собой поле битвы. На этом поле не всегда одерживала победу правда, много раз в книги или документы, называемые историческими, прокрадывалась ложь. В других случаях выходило совершенно противоположное: после того, как в исторической науке воцарялась сущая правда, но не без яростной борьбы и не переставая сталкиваться с нападками и атаками с целью ее опровергнуть, вытеснить на второй план или исказить. Здесь никогда не царит мир. Мы уверены в этом. На протяжении двух тысячелетий историки утверждали, что древнюю Испанию в основном населял определенный народ: кельтиберы, продукт смешения кельтских племен, происходивших из Центральной Европы с автохтонными иберийскими элементами. Однако исследования последних лет опровергли эту точку зрения. Термин «кельтиберы» должен означать не смесь кельтов и иберов, но просто «кельтов Иберии». Древняя Испания была преимущественно кельтской. Нам следует заново переписать нашу праисторию.

 В наших школьных учебниках по теме этногенеза первых народов, населявших полуостров, все еще пересказываются представления греков и римлян на этот счет: от долины реки Гвадарквивир до современной Каталонии по всему средиземноморскому побережью жили иберы, от португальской Алгарве до старого русла Эбро, по всему атлантическому и кантабрийскому побережью и до арагонских Пиренеев – кельты, посередине, на плато и в долинах Эбро, Дуэро и Тахо – кельтиберы. Эти последние будто бы являются продуктом смешения между первыми кельтскими племенами, которые первыми пришли на полуостров, и племенами иберов. И, следовательно, основа населения Испании будто бы представляет собой продукт смешения между кельтскими элементами, происходившими из центра Европы, и иберийских элементов, являющихся предположительно автохтонными.

 Уверенность в этом основывалась на греческих и римских источниках, и особенно на свидетельстве древнегреческого историка Диодора Сицилийского (I в. до н.э.), который писал: «Некогда два этих народа, иберы и кельты, воевали между собой за обладание землей, но когда позже они урегулировали свои споры, то поселились вместе, стали заключать смешанные браки и получили упомянутое название». Так Диодор объяснял существование этих «кельтиберов», о которых уже говорили Тимей и Полибий и которых Птолемей помещал между Монкайо и Эбро. Все казалось ясным.

 

Больше кельты, чем думали

 

 Однако, с 20 годов XX в. роль кельтов в этногенезе на территории древней Испании стала оцениваться по-особому. Педро Босх Гимпера в своем произведшем революцию в исторической науке труде «Этнология Иберийского полуострова» (1932) связал древние свидетельства о присутствии кельтов в Испании с существованием полей урн, присущих кельтским центральноевропейским культурам, и имеющимися лингвистическими данными. Результат был поразителен: древняя Испания была намного более кельтской, чем считалось. Этого же направления уже в сороковых годах придерживались Каро Бароха, Бласкез и Антонио Тобар. Последующие археологические открытия только послужили подтверждением этого тезиса.

Однако, как и во многих других случаях, соображения политического (или, вернее, идеологического) характера способствовали искажению исторической реальности. На деле, гипотеза о смешении кельтов и иберов очень хорошо согласовывалась с точками зрения как некоторых левых, так и некоторых культурных правых. Старым испанским правым, всегда защищавшим испанскую самобытность по отношению к Европе, очень нравилась эта исключительность происхождения населения Испании через сплав кельтов и иберов, отличного от происхождения французов или немцев и служившего предвестием будущего сплава «испанскости» в Америке. Но, тем же самым образом, левые в сфере культуры благосклонно смотрели на смешанное происхождение испанцев, в радикальной форме противопоставляемое претензиям на «расовую чистоту», которые заявляли правые в сфере культуры в других странах, и могущее послужить доводом в пользу «восточного» характера испанцев при помощи предполагаемой преемственности между иберами, финикийцами, арабами и евреями. Такой набор предвзятых суждений, присущих как правым, так и левым, привел к тому, что еще и в наши дни невозможно заниматься темой происхождения испанцев со строго научной точки зрения и не делая уступок предвзятым эмоциям.

Тем не менее, историческая правда должна открыться вопреки всем идеологическим модам и обстоятельствам момента. А правда эта заключается в том, что так называемые кельтиберы были в реальности кельтами. В этом отношении выводы лингвистов являются неопровержимыми: все расшифрованные надписи на очень обширной территории, которая протянулась от долины Гвадалквивир до восточных Пиренеев, и от плато на юг до Кантабрии, соответствуют типу кельтского языка. Означает ли это, что Диодор Сицилийский ошибался, как и источники до него? У классиков были свои основания. Кельтиберы были кельтами, но кельтами, которые подверглись культурному влиянию цивилизации иберов, которая в это время охватывала средиземноморское побережье, также как и французские кельты и итальянские кельты, жившие к югу от Альп, вступали в контакты с иберами, лигурами и этрусками. Кельтиберы пользовались письмом иберийского типа, может быть из-за этого и возникла гипотеза о метисизации.

 Но в то время, как надписи на иберийском до сих пор не поддаются переводу, кельтиберийские надписи удалось расшифровать, и это произошло благодаря успехам в изучении индоевропейских языков. Благодаря этой работе по расшифровке стало однозначно ясно, что кельтиберы были кельтами, хотя и кельтами, которые некогда заимствовали чужую письменность, чтобы писать на своем собственном языке. Самым важным элементом в этом труде, возможно, являлась текст на бронзовой таблице из Боторриты, чей кельтский характер не вызывает сомнений. Говорят, что верно, то верно, об особом кельтском, отличном от кельтского из других мест Европы, очень архаичном и, кроме того, отличном даже от языка надписей на других предположительно кельтских находках на Иберийском полуострове, как, например, от подобных надписей на лузитанском диалекте. Это означает, что проникновение кельтов в Испанию было очень ранним, в начале первого тысячелетия до н.э., и с тех пор оно шло непрерывно на протяжении трех или четырех веков.

 Даже больше: изучение лузитанского диалекта и древних гидронимов полуострова позволяет сделать вывод, что еще до этого раннего проникновения кельтов прибыли, надо признать, другие группы индоевропейцев, может быть, кельтов, еще не совсем отделившихся от других индоевропейских племен, а, может быть, тех изначальных индоевропейцев, которые некогда образовывали единый народ. Речь идет о гипотезе, которая, кроме данных лингвистики, имеет под собой абсолютно серьезные основания. Ко всему этому следует прибавить свидетельства, такие как кельтское происхождение имени Архантонио, знаменитого царя Тартесса, расположенного на крайнем юге полуострова, что позволяет предположить не меньше, чем присутствие индоевропейской аристократии в цивилизации, до сих пор считавшейся исключительно иберийской. Явно геркулесов характер тартессийского мифа о Хабисе (Хабидисе), находящемся в очень близком родстве с другими подобными героями кельтского мира, может подтвердить это предположение, также как религиозный культ кабана, оленя, коня и быка, распространенный по всему полуострову.

 

Заново написать праисторию

 

 Итак, мы сталкиваемся с положением, очень отличающимся от того, что было принято до сих пор. Согласно новым данным, индоевропеизация полуострова, вероятно, не была явлением маргинальным и поздним, но интенсивным и ранним. Со времени, предшествующего первому тысячелетию до н.э. различные индоевропейские племена, вероятно, вторглись через Пиренеи, давая названия рекам и дойдя до крайнего юго-запада полуострова. Затем новая группа племен, может быть, кельты или протокельты, но, несомненно, индоевропейцы, возможно, последовали тем же самым путем, освободив место тем, кого римляне знали, как лузитанов. Наконец, еще до VI века до н.э., новая волна, уже, собственно кельтская, распространилась по всему полуострову и накрыла два плато, кантабрийскую горную цепь (включая Басконию), левантийские горы, область по течению Эбро в Каталонии и бассейн реки Гвадиана. Когда римляне пришли в Испанию в 218 г. до н.э., полуостров в этническом, лингвистическом и культурном отношениях был индоевропейским и преимущественно кельтским, за исключением южной прибрежной полоски, которая была иберийской и подверглась финикийскому влиянию. Римским вторжением завершился процесс индоевропеизации Испании.

 Итак, благодаря лингвистике, над древней историей Испании удалось провести операцию, схожую с той, что довели до конца в отношении Микенской цивилизации. В случае Микен большинство ранее считало, что речь идет о цивилизации восточной и пеласгической, наследующей, может быть, цивилизации Крита, и так продолжалось до того момента, когда в результате открытия стало ясно, что микенская письменность, «линейное письмо В», в действительности использовалась для записи архаической формы древнегреческого языка, а, значит, Микенская цивилизация была индоевропейской. Подобным же образом изучение письменных свидетельств, оставшихся от жителей древней Испании, привело к выводу, что наш полуостров был населен, прежде всего, кельтами, и это значительно сократило роль иберийского и ближневосточного элемента. Конечно, остается несколько насущных вопросов. Во-первых, необходимо установить точное происхождение Тартесса и его цивилизации, чтобы подтвердить признаки кельтского присутствия в ней, во-вторых, прояснить вопрос о происхождении и распространении иберов, выяснить, идет ли речь об автохтонном народе, может быть, наследующем мегалитической цивилизации, или же происходившем с севера Африки, в-третьих, решить проблему басков, в отношении которых остается неясным, принадлежали ли они иберийскому миру или же пришли в Испанию вместе с первыми волнами мигрантов, и, наконец, установить идентичность некоторых групп индоевропейцев, которые, вполне вероятно, пришли в Испанию в доисторическую эпоху, что остается скрытым под покровом тайны. Но не вызывает сомнения то, что праистория Испании должна быть переписана заново.

 

Хосе Хавьер Эспарса, пер. с испанского Андрея Игнатьева